Неуклюжая бестолочь. Кто таким играть позволяют?

Девушке помогают встать, но она прихрамывает, качая головой. Продолжит? Пф, жалкое зрелище.

Смеется.

Тошнит от неё. От её гребаной улыбки.

Вновь улыбается противникам, которые задают ей вопросы, указывая на ногу.

Почему ты, блять, улыбаешься? Почему? Черт.

Отворачиваюсь, идя к барной стойке.

Я не должен был пить сегодня. Не должен, твою мать, вообще не должен. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

Прошу мужика налить, садясь на высокий стул. Белобрысый парень продолжает валяться под ногами, но никому нет до него дела. Вот она - реальность.

Всем насрать друг на друга. Кто бы вы ни были: друзья, родственники, товарищи. Все мы - эгоисты.

Пью залпом.

Никому нет дела до ваших чувств.

***

От лица Чарли.

Итак.

Я травмировала ногу, но, слава Богу, вернувшись домой, поняла, что мамы нет. Она бы тут устроила очередной концерт.

Она задержится на работе, как и отец, так что на мне готовка. Я не мастер, но что-то сварганить могу, тем более Зои нет. Она вернется пьяная, а в таком состоянии сестра любит поесть.

Хромаю, перемещаясь по кухне. И как я умудрилась так упасть? Я была уверена, что напрягла все мышцы ног, но нет. Упала, да еще и руки не успела поставить, чтобы не треснуться лицом, а вышло наоборот. Упала, как солдатик. Зато, всем вокруг было смешно.

Надо мной смеются. Не со мной, а надо мной.

Беру кастрюлю, заполняя ее водой из крана. Сварю лапши. “Аля” вечер итальянской кухни по моему. Улыбаюсь, ставя на плитку, и тянусь наверх, к полкам, чтобы взять плошку. Сделаю салат, чтобы уж точно наесться.

Поесть я люблю.

Достаю все необходимые продукты, чтобы начать “творить”. Понятия не имею, почему, но улыбаюсь. Я хорошо провела вечер, и вряд ли что-нибудь способно разрушить мое настроение.

– Че ты лыбишься?

Нет.

Прикрываю глаза, тяжко вздыхая. Поворачиваю голову. В дверях стоит Дилан. Его красные глаза выдают то, что парень нетрезв. Хмурюсь, не понимая:

– Ты выпил, - утверждаю.

– И что?
– он цокает языком, делая шаг в мою сторону.

– Ты ведь за рулем, - качаю головой, продолжая резать овощи.
– Без прав и в нетрезвом состоянии. Так и помереть можно.

– Ты так раздражаешь, дура, - его голос пропитан ядом. Поднимаю глаза на парня, который опирается руками на край стола, с дикой насмешкой смотря на меня:

– Чего ты улыбаешься?

– Я не улыбаюсь, - не сейчас.

– Улыбаешься, все время, - он не кричит, но его голос становится громче.

Странно, но я чувствую, как мои коленки начинают дрожать, когда он обходит стол, идя ко мне. Отвожу взгляд, ведь чувствую неприятный запах никотина и алкоголя, когда Дилан останавливается рядом, опуская глаза на плошку с порезанными огурцами. Моргаю, чтобы скрыть свою нервозность, но резать овощи не получается, ведь чувствую, как его тяжелое дыхание обжигает кожу плеча. Горячо. Слишком.

– Уйди, я готовлю, - выдавливаю.

Дилан усмехается, наклоняя голову, чтобы заглянуть мне в лицо. Дергаюсь, когда он убирает локон моих волос, чтобы те не мешали видеть меня:

– Знаешь, кто ты, Черри?

Пытаюсь взглянуть на него, но вместо этого нервно усмехаюсь, продолжая резать.

Удар.

Нет, этого просто не может быть.

Прежде чем я понимаю, что произошло, все, находившееся на столе, слетело на пол. Плошка с салатом опрокинулась, и овощи рассыпались по паркету. Я испустила вздох, подняв жалобный взгляд на Дилана, ведь действительно не понимаю, какого черта он делает?

– Это выражение мне уже больше нравится, - его усмешка давит на меня, поэтому отступаю, хмурясь:

– Что ты… - не успеваю договорить, как парень поднимает руку и сносит с плиты кастрюлю с кипятком. Я отскакиваю, взвизгнув, ведь несколько капель настигают кожу ног.

Поднимаю голову, крича:

– Кретин, ты что, больной?!

Парень неестественно смеется, потирая лицо. Я вижу, что его джинсы облиты кипятком, поэтому мнусь:

– Тебе нужно снять их, они…

Парень пинает ногой стол. Тот валится на бок. Я медленно отхожу к стене, чтобы быть дальше от этого безумца.

***

Да, это именно то, что нужно.

Убрал эту гребаную улыбку. Счастливое выражение лица сменилось испугом и ужасом.

Черт, это то, чего Дилан хочет. Хочет, чтобы было хреново. И у него выходит: девушка прижимается спиной к стене, смотря на него, как на ненормального. Да, он - больной. Больной, Чарли. Ведь получает удовольствие от дикой боли других.

Не одинок в своем дерьме. Да.

***

Я моргаю, видя, что глаза Дилана еще более красные, чем прежде. Внутри что-то щелкает, и я не думаю, спрашивая: