Когда Дилан двигается, невольно дергаюсь. Он пытается встать на ноги, но ему явно нужна помощь, поэтому подхожу, перекинув одну его руку себе через плечо. Вижу таз на полу. Стоит перестраховаться, верно?

Свободной рукой беру полотенце и тазик, пытаясь выпрямиться под давлением парня. Дилан прикрывает глаза одной ладонью.

Он скрывает лицо. Все это время прячется.

Таким образом защищается? Или ему стыдно?

Не важно.

Стук в дверь давно прекратился. Кажется, Томи надоело ждать, пока я выйду, или Зои потащила его обратно вниз. Ноги подозрительно ноют, пока я помогаю Дилану идти.

Выходим в коридор. Я щурю глаза, смотря в сторону лестницы. Пусто. Слава Богу. Сворачиваем к комнате Дилана. Дергаю ручку двери, взглянув на парня, который все еще прячет глаза:

– Где ключ?

И не надеюсь дождаться ответа, поэтому отпускаю таз и полотенце, роясь в карманах его джинсов. Хмурюсь, когда вынимаю из заднего кармана белый конверт, и тут же засовываю его обратно. Не стоит его трогать.

Наконец, нахожу ключи, и вставляю в дверную скважину. Щелчок. Толкаю дверь ногой, пыхтя, ведь Дилан, кажется, вовсе прекратил помогать мне.

Первый делом сажаю его на кровать, после чего возвращаюсь в коридор, взяв таз и полотенце. Возвращаюсь в комнату, закрывая дверь на замок, и иду к Дилану, вздыхая:

– Так, вот тебе, - ставлю на пол таз, а полотенце кладу на тумбочку.
– Если снова станет плохо, то все у тебя под рукой, - объясняю, подняв глаза на Дилана, который поставил локти на колени, опустив в ладони лицо. Дышит. Что ж, это уже хорошо.

Мнусь, растерянно оглядываясь:

– Ну, - потираю руки.- Тебе что-нибудь нужно?

Парень давит на глаза, медленно разворачивается, ползя по кровати, и валится лицом в подушку, тяжело выдохнув. Кашляет, шмыгая носом.

Но не дает мне ответа. Я моргаю, замечая, как кожа его лица блестит.

– Тебе жарко?
– беру полотенце, кончик которого специально намочила еще в ванной. Опираюсь рукой на кровать, протирая его лоб, скулу. Забираюсь коленями, пройдясь полотенцем по шее и затылку. Хмурюсь, касаясь пальцами щеки:

– Ты горячий. Стоит померить температуру.

Дилан пытается отрицательно покрутить головой.

– Уверен?
– почему я пытаюсь шептать?

Парень хрипло выдыхает. Не поворачивает голову, чтобы я не могла видеть его лицо. Опускаю руки, сжимая полотенце пальцами:

– Что ж, хорошо, - чешу макушку.
– В общем, таз, если что, на полу, а полотенце здесь, на тумбочке, - отворачиваюсь, чтобы слезть с кровати. В комнате уже довольно темно, так что боюсь споткнуться. Аккуратно кладу полотенце на тумбочку, делая довольно большой шаг, поэтому чуть ли не падаю, когда грубый рывок заставляет покачнуться, замерев на месте.

Хмурюсь, хлопая глазами, и поворачиваю голову, удивленно уставившись на Дилана. Парень зажал между пальцами ткань моей майки, все так же пряча лицо. Мои зрачки мечутся по комнате. Проглатываю ком в горле, спрашивая:

– Воды?

Дергает меня за майку, но я не могу толком понять, что ему нужно. Поворачиваюсь к нему лицом, нервничая:

– Тебя опять тошнит? Таз нужен?

Дилан ворчит, сильно дернув ткань.

– Тебе все еще плохо?
– я теряюсь. Что ему нужно?

– Может, - моргаю.
– Может, все-таки воды?

– Блять, - тянет, хрипя.
– Просто, иди сюда, - последние слова проглатывает, поэтому несколько секунд стою в ступоре, думая, что мне послышалось. Но Дилан вновь тянет меня. Мои ноги сгибаются в коленях, когда забираюсь на кровать.

Стоп.

Дилан двигается неуклюже, при этом отворачивая от меня лицо. Чувствую, как голова идет кругом, когда ложусь на кровать.

Не рядом с ним.

Практически под ним.

Приходится выгибать спину, когда одна его рука скользит под мое плечо, а другая под подушку, на которую я положила голову.

Стоп.

Моргаю без остановки, чувствуя, как внутри образуется жжение. Низ живота тянет, а ком в горле увеличивается.

Дилану явно тяжело двигаться. Он утыкается лицом в подушку, рядом с моей шеей. Все в миг переворачивается, и я чувствую, как что-то во мне ломается. Его дыхание, такое тяжелое и горячее, касается кожи, щекочет, вызывая мурашки по всему телу и спазмы в животе. Не знаю, куда деть свои руки, поэтому сгибаю их в локтях, прижав ладони к груди.

Мне не очень удобно так лежать, но не смею ничего сказать. Не осмелюсь подать голос. Не осмелюсь пошевелиться. Под ним.