— Что будем сегодня делать? — отпивая кофе, спросила Логан, искоса наблюдая за невозмутимым выражением лица друга. Ник оторвался от тарелки, пережёвывая пищу, будто призадумался.

— Слышал недалеко проходит ярмарка. Клоуны, развлечения, сладкая вата, газировка и шарики. Всё как ты любишь. Можем сходить, — девушка прищурилась.

— Ты же не любишь подобные мероприятия, — Ник пожал плечами.

— Моё дело предложить — твоё отказаться.

— Нет, нет, нет! — запротестовала Чакки, подскакивая с места, размахивая руками, как мельница лопастями. — Мы обязательно туда пойдём! Я давно не ела сладкую вату, да и там, наверное, есть тир, комната страха, а ещё куча всяких весёлых штук! — с мечтательным выражением на светлом личике, она принялась расхаживать по кухне, уже представляя, что первым делом она сделает, как только попадёт на это празднество. Что не говорите, а Чакки была тем ещё ребёнком. Всё-то ей нужно было попробовать, потрогать, пошалить, кого-нибудь достать и всем этим поднять себе настроение. Наблюдающий, за мельтешащей перед глазами девушкой, Ник обречённо вздохнул. Ему в отличие от неё предстоит изрядно потрепать нервы, следя за тем, что бы это горе луковое никуда не пропала, чего-нибудь эдакого не сотворила, да вообще, чтобы она вернулась в целости и сохранности. Но как бы он не ворчал, не закатывал глаза и не отпускал в её сторону злорадные словечки, в глубине души он был счастлив, что она приехала. После смерти Сары семья Чакки перестала поддерживать контакт с ним, да что там говорить, Елена, мать девушки, до сих пор винила его в смерти сестры. В их последнюю встречу, она не просто морально добила его, она запретила ему видеться с племянницей, появляться у них в доме, вообще хоть как-то участвовать в жизни своей дочери. То, что её любимое чадо общалось с ним, для неё было просто невыносимо.

— Ник! — громко воскликнула девушка. — Хватит сидеть! Вставай, давай! Скорее пошли!

Чакки буквально скакала по крохотной кухне, не зная куда себя деть. Мужчина хмыкнул.

— Встаю, встаю, — пробормотал он. — Ты лучше бы переоделась, на улице не май месяц, чтобы в шортах по городу шляться, — несколько грубо бросил он. Чакки тут же спохватилась и побежала к лестнице, но на первой ступеньке замерла и вернулась обратно. Крепко обняв своего дядю и чмокнув его в щёку, она с криком «Ты самый лучший!» — побежала обратно. Ник вздохнул, взлохматил светлые волосы, хмурясь. Его руки дрожали. Многое не укладывалось в голове, боль от потери любимой сдавливала лёгкие, но он терпел. Смотря в спину убегающей Чакки, он думал, что возможно его страданиям пришёл конец. Что вот оно его солнышко, выглянуло из-за туч, поманило за собой ручкой. Сара была бы счастлива, узнав, что Чакки прибежала именно в их дом, а не чей-либо другой. Она была бы счастлива, знать, что он заботится об этой девочке. И он не бросит её, не оставит без присмотра. Он сделает всё, чтобы этот беззаботный ребёнок вырос хорошим ни в чём не нуждающимся человеком.

Идя по пыльной дороге, ведущей к тому адскому месту под названием — ярмарка, Ник мысленно рассуждал о жизни. Его всё так же грызли мысли о несправедливости Господа, о том, что это всё нечестно по отношению к нему. Он ведь был примерным семьянином, любящим мужем и отцом, ответственным рабочим. Да, был грешок выпивал иногда, но он никогда не поднимал руку на свою жену. И за что ему такое «счастье»? Чакки же была увлечена тем, что рассматривала проходящих мимо людей. Казалось, что её больше не волновала смерть любимого пса и то, что она сбежала из дома. Будто ничего и не было, но так ей было легче. Сделать вид, что всё отлично и с широченной улыбкой, светящимися задором глазами, мчаться вперёд, таща за собой пропащие души. Нытиков в мире хватает, ему нужны те, кто вытащил бы их. Так всегда считала Чакки. Наверное, поэтому она ещё не впала в депрессию и продолжала бодрствовать.

Мимо Ника и его спутницы шли семьи держась за руки, о чём-то весело разговаривая. Пёстрая вывеска, раскинувшаяся на входе, привлекала внимание прохожих, но то, что было за ней, было куда более интересным.

— Ник, смотри! — дёрнула его за рукав девушка, указывая тонким пальцем в сторону тележки возле которой стоял размалёванный клоун и раздавал детям сладкую вату. — Пошли, скорее!

И вот она уже в нетерпении тащит его за собой, бурча себе под нос про медлительность и «старость не радость». Мужчина криво улыбнулся, наблюдая за тем как кучерявые пряди нервно дёргаются, а тёмные глаза блестят золотом на свету.

— Нам две, пожалуйста, — очаровательно улыбнувшись, попросила Чакки, достав из заднего кармана штанов монетки. Клоун шустро принял их, спрятав в нагрудный кармашек. И выдал девушке розовую вату на белых палочах.

— Пожалуйста, юная леди, — красные губы растянулись, оголяя перепачканные в краске зубы. Логан слегка передёрнуло, но она постаралась это скрыть за всё той же улыбкой и громким «спасибо».

— Держи, — девушка буквально впихнула в руку Ника палочку с ватой, на что тот лишь раздражённо хмыкнул. Чакки покачала головой, усмехаясь. Отщипнув небольшой кусочек, она запихнула его в рот и тут же зажмурилась, чуть не пища от удовольствия.

— Вкусно-то как!

— Хватит стоять, пошли. Ты вроде бы пострелять хотела, — задумчиво произнёс блондин, осматриваясь вокруг. Странное чувство, будто кто-то за ним наблюдает, закралось в душу. Этот пристальный взгляд сопровождал его с самого утра. Но в доме он думал, что это Чакки, а теперь Ник не знал на кого это повесить. Столько радостных людей вокруг. Вряд ли кому-то было до него дело. От тревожных мыслей мужчину отвлёк восторженный визг Чакки, которая уже тащила его за руку вглубь, распихивая, громко разговаривающих, людей. Остановилась она только когда добежала до будки, в которой расположился тир. Ник всё также держал в одной руке сладкую вату, другую сжимала о чём-то говорящая девушка. Взглянув на неё, он слабо улыбнулся. Она снова смешно морщила носик, по которому рассыпались тёмные веснушки. На щечках появились очаровательные ямочки, которые она люто ненавидела. Тёмные брови ходили ходуном. Он вообще поражался мимике её лица, когда буквально каждая клеточка что-то делает. Перехватив его внимательный взгляд своими карими, с вкраплениями золотого, глазами, она задорно усмехнулась, изогнув губы таким непонятным образом, что можно было заметить кончик белого клыка с левой стороны.

— Будешь стрелять? — Чакки мотнула головой в сторону выстроенных банок на расстоянии от стойки. Мужчина по ту сторону стойки ободряюще улыбнулся Нику, уже достав мелкокалиберное ружьё и пули.

— Собьёте все и получите вон того зайца, — взгляд девушки метнулся в сторону пушистой игрушки, сидящей на верхней полке. Он был большим и белым с длинными ушами и глазками-бусинками голубого цвета. Невольно она даже сравнила Ника с этим зайцем, проведя между ними параллели.

— Давай, — Ник положил на деревянную поверхность купюру, а сам стал заряжать ружьё. Чакки забрала его вату, свою она умяла всего за какую-то минуту, и теперь лакомилась второй порцией. Пальцы её были липки и сладкими, также как и поалевшие губы от частого облизывания и кончик носа, что был испачкан ватой. Карие глаза задорно блестели, наблюдая за движением рук друга. Он умело прижал к плечу ствол, прикрыл один глаз, целясь. Выстрел, второй, третий. Девушку дёргало, от каждого нового щелчка. В голове невольно раздался тот оглушающий хлопок, который будто контузил её. Перед глазами встала картинка с окровавленным, содрогающимся псом. Видит Бог, не хотела она такой участи для своего питомца. Не стоило ей тогда выходить на улицу, не стоило поддаваться маминому натиску и выводить пса в гараж. Если бы только она могла всё изменить. Но в этом есть и плюсы. По крайней мере, она вырвалась из-под крыла родителей и вернулась туда, где считала, что её настоящий дом, она увидела Ника.

— О! — воскликнул мужчина за стойкой. — Да вы превосходный стрелок!

Он снял с верхней полки того самого плюшевого зверя под радостные хлопки Чакки. И передал его Нику, который тут же вручил мягкое чудо своей спутнице.

— Спасибо, Ник! — девушка приподнялась на носочки, целуя сахарными губами блондина в щёку. Он лишь запихнул руки в карманы потёртых джинсов, равнодушно пробормотав:

— Это было просто.

Чакки заулыбалась ещё шире, обняв его за руку, прижимая к себе зайца и жестикулируя ватой, подробно рассказывая, куда же они пойдут дальше. Ник обречённо вздохнул, но выжал из себя улыбку. Всё же это лучше, чем-то, что он топил бы себя в алкоголе и погружался в горестные мысли. Эта маленькая непоседа не давала ему снова рухнуть в бездну, не давала ему оказаться в одиночестве.