Чем она занималась все это время? Когда бабушка еще была мамой, у нее находилось много дел, она была занята своим становлением в качестве пригородной домохозяйки, лелея результат ради результата. Она играла в свой дом, устраивая гнездышко, заботилась о себе, своем муже и ребенке, стараясь, чтобы все существовало в гармонии: чтобы семья сочеталась с мебелью и все вместе гармонировало с цветовой гаммой. Она выгуливала собаку. Позже сука любила облизывать ее мужа, предоставляя своей хозяйке убирать за ней дерьмо.

Что она думала в то время, когда целая жизнь проходила мимо? Переключала каналы. Это никогда не занимало ее, пока близкие не освободили помещение, в котором она вместе с ними потратила жизнь впустую, и сейчас мысль, что она продолжает бессмысленно тратить ее, все чаще и чаще приходила к ней, пока окончательно не закрепилась у нее в голове.

Но какова альтернатива? У нее есть единственная вещь, которую избыток денег может оплатить. Выбор. Подумать только обо всех этих женщинах, заключивших контракт и не получивших ни времени, ни денег, ни права выбора. Завидная перспектива. Они имели право только чувствовать отчаяние.

Но почему не купить другой телевизор? В ознаменование падения леди с незапятнанной репутацией. Разве это не грандиозная сделка? Совсем как покупка швабры. Вы не заботитесь о том, как она выглядит или как работает. Ей никогда не приходилось покупать швабры. На это у нее есть уборщица.

Уборщица делала грязную работу, но кто еще стал бы чистить пылесосом ее туфли. Эта женщина едва говорила по-английски, но кто еще сможет понять ее. С кем она может говорить о своем предпокупочном кризисе, вызванном депрессией после удачного траханья. Немая сука достойна визита. В доме чисто. Это у хозяйки дома непристойные взгляды и желания. Чтобы бороться с этим, необходим священник. Он действительно отпускает грехи, но только когда вы умираете. Она готова признать, что она циничная ленивая сука, ничего не дающая этому огромному миру, кроме презрения. Несколько молитв, обращенных к Святой Марии, — и вы будете прощены за то, что были собой. Один девственный взгляд — и все вокруг ваши друзья. За исключением отчаявшихся женщин, ищущих непорочную мать, которой никогда не существовало.

Она включает мобильный телефон, вспоминая, почему отключила стационарную телефонную линию. Никто никогда ей не звонил, кроме доброжелательных людей, которые хотели что-то продать. Она имела обыкновение втягивать их в разговор, и их, казалось, интересовали ее проблемы, но они всегда, искусно маневрируя, возвращались к исходной теме разговора, когда речь шла о том, что нужно им. Кому она могла рассказать, что наконец-то занималась сексом. Даже более того, что у нее было волнующее, хотя и довольно вонючее совокупление с мужчиной, достаточно молодым, чтобы быть желанным, не говоря уже о грандиозном оргазме, которого она не испытывала с тех пор, как сломался ее вибратор. Но это не заставило ее почувствовать себя такой одинокой и удрученной, потому что тогда у нее еще был телевизор!

Она держала холодный мобильный телефон безжизненной рукой, ожидая, когда он начнет вибрировать. Запутавшись в этих аппаратах, она нацелила его на телевизор, чтобы изменить канал с черного экрана на пустую стену. Она просто хотела позвонить уборщице. Стена лучше говорит на английском языке, зато уборщица — католичка.

Потом телефон зазвонил. Кто-то все же любит ее. Или ненавидит так сильно, что она не может сопротивляться вызову. Это дочь, единственный абонент ее мобильного телефона. Но и с этим абонентом она разговаривала мало, поскольку мать и дочь не связывало ничего, кроме крови и самого акта рождения.

— Я звоню, чтобы убедиться, что ты жива, — сердито сказала Хейди.

— Я жива. У тебя по-прежнему есть мать.

Первая часть прозвучала правдоподобно. Примем желаемое за действительное. Ее дочь звонит в поисках наивной матери, которой никогда не было и никогда не будет здесь для нее.

— Мама, где ты была?

Игнорируйте ваших детей, и они никогда не оставят вас в покое.

— Я звонила и ночью, и днем. Твой телефон постоянно отключен.

— Потому что никто не звонит мне, кроме тебя. — Момент для признания. Или отрицания. — Не произошло ничего нового или волнующего, чтобы сообщать об этом, кроме кончины моего телевизора. Я выходила за покупками.

— И ночью и днем?

— Санта обычно давал мне такую возможность. Когда я этого хотела.

— Если бы ты оставалась дома достаточно долго, чтобы успеть открыть свои рождественские подарки, ты получила бы прекрасно упакованный подарок — сертификат от «Визы».

Что еще можно подарить бабушке, у которой есть все, кроме того, что отсутствует в ее жизни и что она хочет.

— По крайней мере, «Виза» все еще любит меня.

— У меня нет времени слушать эту ерунду. Что случилось на Рождество?

— Родился Иисус.

— Я имею в виду, что случилось с тобой. На рождественской вечеринке.

Наконец-то. Барбара прочистила горло, чтобы ответить без затруднений.

— Что ты подразумеваешь под этим? Что могло случиться? Ничего. Там была невыносимая скука. Поэтому я уехала. Позже я нашла чем себя развлечь.

— Ты выскочила отсюда даже не простившись со своим внуком!

— Он так и не поблагодарил меня за «Мартини».

— Стань, наконец, взрослой, мама! Счастливого Нового года!