Сбалансированная пища укрепляет ее решение отправиться в путешествие. Наступило время что-то делать с жизнью. Новый напиток — звучит угрожающе, но профессия что-то еще более неопределенное, чем граница ангостуры. Какие навыки у нее есть, кроме смешивания и встряхивания? Какими документами она располагает, кроме лицензии на замужество и бумаг о разводе? Какой опыт она скрывает, кроме многих лет сексуального невежества? И если она действительно хочет работать, что она умеет делать профессионально? Кто нанял бы пьяницу в качестве бармена? В этом возрасте вы слишком молоды, чтобы умирать, но слишком стары, чтобы заниматься чем-то еще. Однако могло быть и хуже. По крайней мере, она получает деньги за то, что ничего не делает. Почему разведенная домохозяйка должна стремиться к работе больше, чем уволенный секретарь? У бабушки есть своя цель в жизни. Неудавшаяся цель — оставаться молодой.

Бабушка когда-то тоже была ребенком. При этом она не вела себя соответственно своему возрасту, она стремилась стать взрослой, прежде чем пришло ее время. Благонравная, изысканная, она двигалась по пути получения образования до тех пор, пока не выпала из детства. Научилась говорить раньше других малышей. Играя, научилась сервировать чай, а перемещенная из гостиной в песочницу изображала собой не кого иного, как королеву Англии, даже разговаривала с английским произношением, которое на Лонг-Айленде считалось неправильным. Она не важничала. Просто считала других детей слишком маленькими. И если взрослых удивляла ее эрудиция, то дети не придавали ей никакого значения. Ханжеское морализирование выдавало ее годы. Она считала детскую площадку прибежищем зла, песок в неряшливой песочнице грязным. Повзрослев, решила, что грязным является секс, подобно тому как поглощение пищи — приемлемая форма каннибализма. Позже ее взгляды сменились жадным аппетитом к ранее презираемым сторонам бытия. Но было время, когда ей казалось, что она на пути к занятию значительного места в обществе, в качестве сторонницы вегетарианства, монахини, оперной певицы или королевы Англии. Барбара ела морковь, делала домашнюю работу, пела и совершенствовала ораторское искусство. Вероятно, она не была предназначена для сцены, преподавание представлялось более вероятной альтернативой. Все говорили, что она может стать хорошим учителем. Казалось, подобная карьера вполне достойна выросшей старой девы. До тех пор, пока она не решила стать шлюхой. Она всегда слишком заботилась о том, что думают люди, так много, что даже не имела иного выбора, кроме как сделать из своей жизни спектакль.

Спускаясь по Бродвею, она окидывает окрестности долгим взглядом, граничащим с изумлением. Городские улицы — достойная арена для любой неудавшейся карьеры. Если вы сделали ее здесь, то сделаете и в любом другом месте в качестве продавщицы с лотка. Бабушке нравится, когда ей уделяют внимание даже мужчины, прячущиеся в тени. Они выглядят опасными, но такими не являются. Питье пива из бумажного стаканчика — вполне мирное времяпровождение. Мужчина в костюме и галстуке завоевывает собственную секретаршу и мир. Эти парни только убивают время. И все же она включает телефон. На всякий случай. В случае опасности она сможет немедленно вызвать полицию.

Это ее первый вечер вне дома, и она уже чувствует себя в опасности. Лучше оставаться в ближайших окрестностях. Найти джин можно и на этом перекрестке. Прямо на углу есть бар, довольно захудалый бар с грилем, в котором собирается горстка безработных пьяниц. Они обходят указ о запрете курения, делая вид, что дым идет от гриля, поэтому постоянные посетители оказываются хорошо прокопченными. Она любит освещение и не доверяет мужчинам, сидящим в темноте. Прячутся от своих жен? Они все, должно быть, женаты на уборщицах. Ей не хотелось бы разрушать красивую картину: двое людей живут вместе в бедности, производят на свет ребенка и влачат свои дни, пока их не разрывает на части злоупотребление спиртным или наркотиками. Кто-то должен включить свет, чтобы увидеть, как здесь грязно, разглядеть, что в стене красуется дыра. Их жены остаются дома, но им следовало бы зайти и прибрать за своими мужьями вместо ожидающей в безделье женщины, нанятой для грязной работы.

Мир — довольно вонючее место. Независимо от того, как часто вы смываете грехи. Ваш рот — просто дыра в стене. Оригинальная дыра. Обдумывая это, она получает кусок пиццы. Ее обслуживает похожий на лысую фрикадельку человек по имени Тони. Еще один эмигрант-итальянец, только на этот раз без подтяжки.

— Я съедаю два куска пиццы каждый день, и посмотрите на меня!

Она смотрит на него. Фрикаделька с несколькими рядками волос на лоснящемся скальпе.

— Я люблю пиццу в виде пирога с фрикадельками из мяса.

Барбара чувствовала себя так, как будто она сидит в пироге из пиццы вместе с фрикаделькой. Стены покрыты слоем жира. Несколько рядов волос на потолке. Но пицца вкусна, несмотря на фрикадельку, мясные шарики и шарики из жира. Все лучше, чем замороженный жир. По крайней мере, этот жир свежий. Фрикаделька разговаривает, как будто насыпает холм, подчеркивая невнятные слова; отверстие на его лице вылеплено из той же самой, пропитанной жиром массы. Слюнявый рот с зубами, испачканными перцем, удерживает движущуюся жвачку. Этот мужчина явно не растворится в воде.

Она приподнимает кусок, чтобы дать стечь капле жира. Тони может использовать ее в качестве масла для волос. Возможно, ей надо стать вегетарианкой. Или уборщицей. Убирать этот грязный город. В стенах слишком много дыр. Она хочет, чтобы ее город был залит ярким светом. Светящиеся фасады, сияющие белозубые улыбки, помещенные в хорошо отреставрированные лица, благодаря прекрасной работе дантистов, сотрудничающих с пластическими хирургами в пломбировании дыр в стенах.

То, в чем она нуждается, — оживленное место, предлагающее развлечения, подходящие для детей до семидесяти лет. Поющих, танцующих или просто стоящих с напитками. То, что называется ночной жизнью. Официальное название для алкоголизма как движения. Противопоставляемое, по-видимому, дневной смерти — тому, что называется работой с девяти до пяти. У профессиональных вампиров солнечные часы предназначаются для сна. Выспавшись в гробу, они просыпаются, когда в небе появляется луна, а город скрывается под черным покрывалом, на улицах роятся существа, сосущие кровь. С крепкими зубами.

Барбара садится за руль и отправляется на юг, в ту часть, которая известна как центр города. Поток машин иссяк, его заменила армия желтых такси, следующих сквозь ночную жизнь от напитка к напитку. Она пытается представить себя на какой-то дискотеке, ожидающей чего-то, чем она не занималась последнее тысячелетие. Когда-то они понятия не имели, что следующее поколение будет притягивать к светящемуся стробоскопу, как насекомых к огню в темную ночь. Если поездить вокруг достаточно долго, то, она уверена, можно будет увидеть толпу химически измененной молодежи, готовящейся к переселению, ожидающей на холоде слабого шанса быть допущенной в святая святых для посвященных. Когда появились первые залы для ВИП-персон, Барбара помнит, как задавалась вопросом, что за идиот придумал такое элитное разграничение. Зачем? Ради того только, чтобы продемонстрировать, какое огромное количество еще больших идиотов, импотентов и озабоченных людей умирает от нетерпения быть причисленными к элите.