– Я буду ждать тебя. Но... Ты ведь вернёшься?

Он обнял её в ответ и прижал покрепче.

– Вернусь, - тихо сказал он.
– Точно вернусь...

* * *

Утром, когда птицы только начинали заводить свои звонкие трели, а раздуваемая ветерком туманная дымка ещё висела в воздухе, девять всадников выехали через распахнутые ворота Ридвинга, направляясь на юг. Они медленно повернули коней к тракту, уводящему с холма, на котором стоял город, к виднеющимся вдалеке Пиковым вратам.*

"Теперь, - подумал Лу.
– Уже никогда и ничего не будет так, как обычно. Никогда и ничего".

Девять всадников покинули холм, оставляя Ридвинг всё дальше за спинами, и ни разу не оглянулись.

Глава 7.

– Кала! Кала, где ты?!
– звучал над лесом громкий голос господина Кейнара.

За время короткого привала, который объявил староста Налним после трёхчасового беспрерывного бега, купец успел обойти вдоль и поперёк всю лесную опушку, что заняли беженцы, около пяти раз. Самое страшное было в том, что он звал свою дочь с такой уверенностью, будто она вот-вот непременно откликнется. Похоже, он и не предполагал, что она погибла ещё в деревне.

– Я думаю, он просто сошёл с ума. Свихнулся, - заключил Руперт.

Он, Свейнер, Лурис и староста Налним расположились у поваленного дерева и делили одну фляжку воды, которая каким-то чудом затерялась в кармане у Луриса.

– После потери близкого человека теряешь и всё остальное, - сказал староста.
– В том числе рассудок.

Лурис посмотрел на Лена, который сидел недалеко, у большой сосны, спиной к остальным. Возможно, ему требовалась поддержка, но сам Лурис хорошо помнил день, когда умер его собственный родной отец. Ему тогда не хотелось никого видеть. Лену сейчас нужно некоторое время побыть в покое.

– Долго задерживаться не стоит, - тем не менее сказал он старосте.
– Мы не знаем точно, сколько эта магическая штука не будет пропускать наружу бандитов. Возможно, они уже преследуют нас.

– Будешь ты меня ещё учить, - огрызнулся господин Налним.

– После недавних событий, - прогнусил Свейнер.
– Вам стоит побольше прислушиваться к нашим словам. Возможно, если бы вы сделали это тогда, никто бы не умер.

К сожалению, старосте нечего было сказать. Поэтому он был безмерно благодарен Хенку, прервавшему их разговор.

– Господин Налним, нужно бросить некоторых женщин и стариков, а также раненых. Понимаю, это подло, но так смогут спастись хотя бы остальные...

– Мы никого не будем бросать!
– во весь голос заорал староста.

Хенк потупил взгляд и, даже не кивнув, отпятился туда, откуда пришёл.

– Кала!
– продолжал оглашать лесную опушку голос купца.

– Хенк! Объясни господину Кейнару, что его дочь, судя по всему, мертва, - успел крикнуть староста.
– Только помягче.

Хенк неохотно кивнул и подошёл к купцу.

– Хватит кричать, господин Кейнар. В лесу ваш крик разносится на очень-очень большие расстояния. Преследователи могут запросто определить наше местоположение...

Староста Налним осмотрел лагерь. Беглого взгляда хватало чтобы понять: спаслись далеко не все. Больше половины, но меньше трёх четвертей. Кого-то застигли смертельные оружия всадников, кто-то попался ещё в пределах частокола, а кто-то отстал и затерялся в лесах. Судя по тому, что у них осталось всего пара мешков с провизией, немного воды да несколько лошадей из конюшни, до Ретанны доберётся и того меньше. А если Боги совсем наплевали на их судьбы, вскоре бандиты настигнут их и перебьют всех до единого. Парнишка был прав: долго задерживаться нельзя.

– Быстро переводим дыхание, подкрепляемся - только не до отвалу - и продолжаем идти на запад!
– во весь голос объявил он.

Его голос изредка приглушали рыдания купца, который не хотел мериться с тем, что больше никогда не увидит свою дочь, но беженцы тем не менее расслышали всё и подняли полный негодования шум. Не обращая на это внимание, господин Налним обратился к Лурису.

– Поговори со своим другом.

Дождавшись кивка, он отошёл о чём-то побеседовать с Хенком.

Лен сидел на камне и ковырял мечом ствол сосны. На некогда красивом блестящем доспехе виднелись куски грязи и прилипшие листья. Когда Лурис присел рядом, Тайлинген оставил в покое сосну и вонзил меч в землю. Сначала они сидели молча, затем заговорили, не глядя друг на друга.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так себе, - оборвал Лен. Пускай его раздирали чувства, он хорошо держал себя в руках.

– Когда умер мой отец, мне хотелось плюнуть Богам в лицо. Я хотел уйти куда-нибудь далеко и не возвращаться никогда. Но у меня тогда осталась мать. Понятия не имею, что сейчас чувствуешь ты, оставшись совсем один, и это слово сейчас не будет значит ничего, но я сочувствую тебе.

– Да, спасибо, - умело скрывая злобу и горечь, ответил Лен.
– Ден был для меня больше, чем отец. Он был мне матерью, братом и много кем ещё. Я просто разом потерял всю семью.