Блондинка повернулась и направилась к экипажу. Свита заторопилась следом. Подумать только, ее даже не интересует мое мнение! Понятно, отказать такой особе смерти подобно.

– Повезло тебе, парень, - глядя, как она садится в экипаж, заметил сосед, - денег заработаешь, год можешь потом не работать.

– Но почему я?

– Чудак, слава впереди тебя бежит, - ответил Маркуц, - твои странные горные карны на людей действуют неотразимо. Каждый раз ты их по-разному пишешь, словно с натуры! Но всем известно, таких животных у нас нет. Если только сохранились где-то на диком материке? Не вздумай танне Алине перечить, - добавил он, - она этого не терпит. В прошлом году наняла нового водителя, любит быструю езду, невзирая на пешеходов, велела гнать. А он, чтобы не наехать на ребенка, посмел притормозить.

– И что с водителем, выгнала?
– поинтересовался я.

– Говорят, она его в подвале держит, издевается, плетьми стегает, - помрачнел Маркуц.

Я пожал плечами. Идти на поводу избалованной взбалмошной стервы я не собирался.

Вечером, когда я рассказал Марне о визите, она сказала:

– Я слышала об этой девушке. Капризная и своевольная особа, не угодишь чем, житья не даст. Мы с тобой только устроились, как бы ни пришлось опять бежать. Не серди ее и постарайся произвести благоприятное впечатление.

Мне уже доводилось бывать на Главной улице рядом с домом номер один. Этот роскошный дворцовый комплекс представлялся мне не иначе, как государственным учреждением. Огромное здание желтого цвета, в три этажа, массивные квадратные колонны, островерхая крыша выложена керамической плиткой. Широкий подъезд с воротами. Капитально построено, на века. Неужели она одна тут живет? Хотя чему удивляться, папаша Бор, банкир, один из богатейших людей планеты, к тому же, член Совета.

Едва я представился охране, меня, на скорую руку обыскав, проводили в большой светлый зал с высокими стрельчатыми окнами. Вдоль стен стояли диваны, с голубой обивкой. Место для меня было приготовлено заранее. Посередине зала, как раз под массивной хрустальной люстрой был установлен большой прямоугольный кусок фанерного полотна. Матерчатое полотно для живописи здесь почему-то не применялось. Краски, кисти, все на месте. Готов был и я, осталось дождаться натурщицу. Алина появилась спустя полчаса. В дорогом шелковом халате до пят цвета морской волны, и мягких домашних тапочках, она подошла, одарила свысока холодным взглядом владычицы мира. А у меня сами собой возникали мысли о том, останутся ли такие вот "владычицы" живыми менее чем через полгода, или у нас с Умником, все же ничего не выйдет? Мир с той стороны пока так и остался мертвым. Время штука неподатливая, это все земные ученые отмечали.

– Долго позировать не могу, дела, - сообщила девушка, выдержав паузу. Я ответил, что надеюсь ее не задержать.

– Хорошо, - она скинула халат и тапочки и предстала передо мной обнаженной. Я замер. В школе нам приходилось писать обнаженную натуру, смутить меня было не просто. Тем не менее, мысли невольно приняли вполне определенное направление.

– Чего смотришь?
– спросила она.
– Через час я должна уйти.

И добавила: - Не беспокойся, в постель не потащу. Этого добра у меня и без тебя хватает.

Я просканировал ее экстрасенсорным взглядом. На вид девице было около двадцати. Абсолютно здоровое, однако, не девственное тело. Клиентки Марны сплетничали, что у девушки целый штат любовников. Что ж, представительницу высшей элиты никто даже в мыслях не посмеет назвать шлюхой.

Я приступил к работе. Дочь тана Бора была великолепно сложена.

По истечении часа, танна Алина накинула халат и удалилась, предупредив, что скоро вернется. Сегодня я был в ударе, прекрасная женщина с глазами, как у снежной королевы, смотрела на меня с фанерного холста. Я бы с удовольствием изобразил ее объемной, подчеркнув эротическую составляющую, но, боюсь, за подобное самовольство меня бы выгнали в три шеи. А то и вообще прибили.

Неожиданно я услышал отдаленные звуки ударов и глухие крики, голос был мужской. Я замер, прислушиваясь. Вновь стало тихо, а вскоре из боковой двери появилась хозяйка дома.

Скинула халат, встала напротив.

– Не боишься? Это бывший шофер орет. Разозлил меня, теперь в подвале сидит. Не знаю, что с ним делать, скорее всего, прикажу удавить.

Неужели в прекрасном теле скрыта такая черная душа?

Лечение ущербной психики сложнейшая проблема, даже для опытного экстрасенса. Тут нужен специалист высочайшего класса. Не чета мне. Но попытаться стоило. Не получится, и бездна с ней. Я сосредоточился на том, чтобы убрать, или, по крайней мере, приглушить отрицательные садистские наклонности. Мгновенное усилие потребовало изрядного выплеска нервной энергии, я сразу почувствовал навалившуюся слабость.

Работать в таком состоянии было непросто, творческий настрой исчез. Хотя картина была почти готова, осталось немного поработать над фоном.

– Я бы на вашем месте его отпустил, - сказал я, понимая, что рискую навлечь на себя высочайший гнев. Но жалко мужика, замучает ведь, стерва, до смерти!

– Добрый ты, - скривилась девушка, - в этом мире таким быть нельзя. Съедят. Завтра напишешь еще одну картину, наготу чем-нибудь прикроешь. Шляпой там, или цветами, сам решишь. Приходится соблюдать глупые приличия, папа собирается повесить ее на всеобщее обозрение в холле.