Я старалась казаться беззаботной в этом письме. Хотя я и злюсь на Пети за то, что их описание квартиры вовсе не соответствовало реальности, я не хотела устраивать скандал.

– Еще кофе? – спросил Марк.

– Давай.

Я понимала, что мы не хотим покидать тепло и привычные безликие стены «Старбакса». «Что вы делали, когда были в Париже?» – «Ой, знаете, просто побродили по отделениям мировых брендов».

Я ответила Кларе, извинилась за причиненные хлопоты. Марк принес булочку с шоколадом и большой круассан. Мы вновь погрузились в молчание. Дождь прекратился, вдалеке из-за туч уже соблазнительно просматривалась полоска голубого неба. Я отхлебнула латте и тут же пожалела, что заказала его. Если не следить за потреблением кофеина, я могу превысить дозу и у меня начнется очередной приступ паники. Я вонзила ногти в ладонь. Как обычно, отсутствие обручального кольца на пальце меня раздражало. В целом я никогда не увлекалась украшениями и терпеть не могла всю эту свадебную чушь, на коммерциализацию которой направлена вся свадебная индустрия, но мне нравилось мое кольцо – изумруд, окруженный россыпью мелких бриллиантов, на тонком платиновом колечке. Я даже отказалась снимать его во время родов, и медсестра залепила его стерильным лейкопластырем. Это кольцо перед смертью подарила Марку его мать – а когда-то оно принадлежало его бабушке. Оно так много значило для меня, потому что Марк не дарил его первой жене. Будто переход от матери мужа к невестке каким-то образом делал меня настоящей женой, доказывал, что я вовсе не всеми презираемая, слабая вторая женушка. Наверное, я прочла слишком много книг Дафны дю Морье, отсюда эта постыдная рационализация.

Я заставила себя съесть кусок круассана, надеясь отвлечься. Но мои мысли вновь и вновь возвращались к кольцу, стремились туда, куда им направляться не следовало.

Зря.

Уже поздно. Мы с Марком валяемся на диване в гостиной, смотрим по телевизору серию «Родины». Я уже клюю носом и пытаюсь убедить себя встать и пойти в спальню. Радионяня периодически включается – Хейден что-то бормочет во сне.

Глухой стук. Скрежет.

– Ты слышал, Марк?

– Нет.

Он тоже дремлет.

– Наверное, стоит…

Дверь распахивается, и в комнату врываются трое мужчин в балаклавах. В их руках поблескивает металл. Ножи, разделочные ножи, в точности как у нас в кухне.

Мы оба молча вскакиваем. Изумление – этого не может быть! – сменяется волной ужаса.

– Они в нашем доме, Марк.

Я слышу свой голос словно со стороны. Но уже слишком поздно. Потом я думаю: как холодно, когда страшно, всегда холодно. А затем в моей голове остается одна-единственная мысль: Хейден. Хейден, Хейден. Я должна защитить Хейден.

– Пожалуйста… – жалобно начинаю я.

– Молчать! – рявкает невысокий грабитель. – Где сейф?

– У нас нет сейфа.

– Где сейф?

– У нас его нет.

Марк молчит. Кажется, что он так далеко от меня. Будто он в другой комнате.

«Делай, что они говорят, – думаю я. – Не зли их». Второй грабитель подходит вплотную ко мне, я чувствую исходящий от него запах мыла и сигарет. Он грубо поворачивает мою голову, проверяя, нет ли в ушах сережек, затем хватает меня за левую руку. Что он делает? Я не сразу понимаю, что он пытается снять кольцо с моего пальца. У него в руке зазубренный нож. Я вспоминаю истории об отрубленных пальцах, отдергиваю руку и бормочу:

– Я сама сниму.

Я срываю кольцо, царапая костяшку, и отдаю украшение. Мне так хочется угодить ему. «Не насилуйте меня, не обижайте мою дочь. Не насилуйте меня, не обижайте мою дочь. – Вот и все, что вертится в моей голове. – Я сделаю все, что вы захотите».

– Сейф, где сейф? – повторяет невысокий.

Он ведет себя уверенно, он не такой взвинченный, как остальные. Наверное, он главарь этой банды. Я не могу смотреть ему в глаза.

– У нас нет сейфа, – уже в который раз повторяю я.

Марк по-прежнему молчит.

– Где сейф?

Его голос смягчается, и я вдруг понимаю, что он говорит с каким-то акцентом, он родом не из ЮАР.

– У нас нет сейфа.

Грабители молча переглядываются.

– Сядь. – Их заводила указывает на Марка.

Тот выполняет приказ, его лицо окаменело от шока.

– А ты пойдешь с нами. – Третий грабитель хватает меня за запястье, на нем колючие шерстяные перчатки, они царапают мне кожу.

Он тянет меня к двери, второй следует за ним.

– Нет… – шепчу я.

Я пытаюсь подать знак Марку, чтобы он что-то предпринял, чтобы не дал им увести меня, но он не двигается, даже не смотрит в мою сторону.

Грабитель, худой, нервный, взвинченный, дергает меня за руку – так собаку тянут за поводок. Второй в шаге от меня. Мы поднимаемся по лестнице. На втором этаже спальня. На втором этаже комната Хейден. Я чувствую, как снова накатывает паника, меня знобит, и я понимаю, что приняла решение: если они захотят изнасиловать меня или причинить вред Хейден, я буду сопротивляться. Я буду драться с ними до самой смерти. На втором этаже я пытаюсь высвободиться, когда худощавый открывает дверь Хейден. «Пожалуйста…» – всхлипываю я. Он заглядывает внутрь и осторожно, тихо закрывает дверь.