–Все пучком, родной, все в порядке. Еда на месте, не погибну… по крайней мере от голода.

–Я не был бы так уверен,– захихикал противный скрипучий голос Трибуна.

–Это ты мне счастливого пути так желаешь, бродяга?– Съязвил Отец. Ему сейчас все простительно.

Он подошел к креслу и снова погрузился в него, заново пристегивая ремни. В носовом иллюминаторе было видно, что Трибун с Мормоном уже заняли свои места в каре, вокруг которого светилось голубоватое защитное поле.

–Трибун, ты же назад на Плутон нульнуть решил?– Спросил его Отец.

–Сейчас улетишь– нульну, не хочу чтобы меня двигателями по стенке ангара размазало.– Ответил хакер.

За бортом брызнула в разные стороны пыль, гонимая стартовыми двигателями. Шлюп поднялся над плитами посадочной позиции и стал медленно разворачиваться. Отец в последний раз поглядел на друзей, в последний раз помахал им рукой и отвернулся от иллюминатора, пряча свои неуместные глупые и ни кому не нужные слезы, хлынувшие по лицу в два ручья. Отец старался не завыть, хотя все его существо требовало нечеловеческого звериного вопля. Отец крепче сжал зубы, чтобы в эфире не выдать свою слабость. Шлюп медленно двигался к шлюзу.

–Ну все, Отец, держись, не падай духом. У нас все получится.– Крикнул Мормон и эти последние слова, словно выжженные огнем, осели на коре головного мозга.

У нас все получится… Отец много раз еще вспоминал этот оптимизм в голосе друга. У нас все получится.

Чернота расползлась в стороны вслед открывающемуся шлюзу, за ней шлюзовая камера, затем космос. Вспыхнули голубым свечением маршевые двигатели, и Отца вдавило в пилотское кресло. Шлюп набирал скорость, удаляясь с Харона. Казалось, он двигался куда быстрее кара, быть может, это страх заставлял верить в это. Сейчас единственная надежда на шлюп да на мозги Трибуна, который единолично придумал этот дикий безумный план. Отправится на край вселенной к малоизученной расе, чтобы воспользоваться их изобретением, о котором мало кто знает, которое к тому же и не доработано, на это способен безумец, или человек, потерявший всякую надежду.

–О космос,– пробормотал Отец,– идущий на смерть приветствует тебя.

Не успел он это произнести, как новый толчок маршевых двигателей втоптал Отца в кресло. У него затекли руки и основную точку опоры, сдавило дыхание, каждый вдох давался с большим трудом, в глазах поплыли фиолетовые круги.

–Вот же… меня угораздило. Борт, доложить обстановку,– сквозь зубы процедил Отец.

Единственное, что понял Отец из кучи цифр и летных характеристик, это то, что борт следует согласно летному плану. Трибун, видимо, перестарался, планируя этот безумный полет. Каков сам, таков и план, подумал Отец. Есть надежда, что этот полоумный программер не собирался убить Отца, и что он ничего не напутал.

Звезды побежали по космической черноте, они двигались все быстрее, пока не стали похожи на яркие светлые полосы. Спасательный шлюп удалялся от Солнечной системы, где предстоял первый прыжок до проксимы Центавра. Отец начал немного адаптироваться к нарастающему напряжению. Сердце перестало бешено колотиться, тяжесть в руках несколько ослабла. Отец поднял руку, пытаясь вытереть испарину, выступившую на лбу. Рука, облаченная в тяжелую броню монтажного скафандра, скользнула по гладкому стеклу шлема. Вот незадача, подумал Отец.

Шлюп прошел орбиту Кваоара, десятой планеты Солнечной системы, на которую Отец собирался слетать, да видимо не судьба. Кваоар, такой же бездушный и безжизненный шар молча, в гордом одиночестве летел вокруг Солнца, гонимый неизбежностью и космическими силами.

На приборной панели шлюпа загорелись индикаторы, включился радар. На экране Отец увидел несколько космических тел, образуя правильный многоугольник. Значит так со стороны выглядит портал, подумал Отец. Шлюп несся в черноте космоса к центру многоугольника. В иллюминатор не было видно ничего, кроме ярких полос, образующихся от бега звезд. Шлюп неуклонно приближался к порталу. Вот он подошел очень близко, еще ближе, еще. Вспышка. У Отца вырвался сдавленный вздох. Казалось, ему на грудь положили несколько кубометров ртути. Дыхание сдавило. Отец, теряя сознание, отметил, что в стороне от курса возникла из ниоткуда ослепительная звезда. Включились светофильтры, защищая странника от палящего излучения проксимы. Вот она– проксима Центавра. На радаре появилась карта незнакомой звездной системы. Отцу было не до нее. Огненный шар стремительно удалялся в стороне от курса. Шлюп несся с непостижимой скоростью. Отец доселе никогда так быстро не летал. Шлюп все дальше уходил от ближайшей к Солнцу звезды.

Спасательный кораблик уже пересек пятую орбиту системы проксимы, когда на радаре снова появились границы портала. Отец зажмурился. Сейчас начнется…, только и успел подумать он. Вспышка. Нестерпимая боль пронизала тело. Отец крепче стиснул зубы, стараясь пересилить боль. Из носа потекла кровь. Он уже не мог двигаться. Даже выключить автоматику и перейти на инерционный полет он уже не мог. От усталости и нечеловеческого напряжения странник не мог уже и думать. Мысли путались. Во рту появился уже привычный за последнее время вкус железа. Фиолетовые круги перед глазами сменились на красные. Эритропсия– скверный признак, это значит, не выдержали сосуды сетчатки глаза и какой-то капилляр лопнул, подумал Отец. Плохо. Так можно и ослепнуть. Шлюп несся по глубинам галактики в окрестностях Альтаира. Отец из географии помнил только перистые облака, а из курса астрономии дальше Луны его живое воображение так и не смогло проникнуть. Альтаир. Что о нем знали в его времени? Да ничего, кроме того что это– яркая звезда. Шлюп начало трясти. Эта машина способна на перегрузки, только, видимо, никто всерьез ее не испытывал на прочность. Тряска становилась сильнее. Отца это тоже не радовало. Другое дело, что вибрация позволяла эритроцитам, прижатым к стенкам капилляров немыслимыми перегрузками, протиснутся немного вперед. От тряски у Отца защипало в ногах. Кровоток несколько компенсировался. На панели замигали Alarm индикаторы. Основной гравикомпенсатор с трудом справлялся с перегрузками.

Работай, работай, думал Отец. На вспомогательных гравикомпенсаторах ему не выдержать еще один скачок.

Альтаир. Звезда как звезда, подумал Отец. Лишь яркие полосы бегущих мимо светящихся пятен стали чаще. На такой скорости Отец и не смог бы при всем желании отметить для себя все прелести экзотической системы Альтаира. Портал. Вспышка. Отец хрипел сидя в кресле. По щеке из угла рта потекла тонкой струйкой кровь. Глаза заволокла красная пелена. Глаза слезились. Отец задыхался. Сработали датчики сатурации, прикрепленные к пальцам в скафандре. Насыщенность крови кислородом упала до критических 60 процентов. В ушах стоял шум. Сработала автоматика скафандра. Из баллонов потек чистый кислород. В обычном состоянии скафандр подавал своему питомцу кислородно-гелиевую смесь, в условиях гиперкапнии же, космонавт дышал чистым кислородом. В голове немного прояснилось. Кислород сделал свое дело. Даже при поверхностном дыхании Отец почувствовал облегчение. Дышать становилось все тяжелее и только чистый кислород поддерживал жизнь в изможденном перегрузками теле. На экране радара приближалась многогранная установка портала. Отец с ужасом ожидал приближение транспортной установки. На лбу вместо испарины выступили огромные капли пота, крупные, как виноградины. Они капали на губы и заливали ушные раковины. Спина тоже была мокрая. Отца стала бить дрожь. С каждым мгновением, приближающим Отца к новым перегрузкам, дрожь усиливалась. Господи, подумал Отец, когда же это все закончится? Наверное, зря я все это затеял. Жил бы себе потихонечку, глядишь, все бы нормализовалась.