Отец включил в душе вид лагуны какого-то тропического моря. Теперь он стоял под водами теплого водопада. Вокруг летели брызги воды, ровным слоем ложась на прибрежные камни. Было тепло и душно, как перед ливнем. Пусть будет так. Он подставлял искаженное улыбкой лицо под тугие струнки падающей воды и веселился. Бурный поток разгоряченной под южным солнцем воды падал на него с высоты нескольких метров. Вокруг в буйстве цветов и растений носились едва заметные в клубящемся тумане водопада стайки колибри, на ветках сидели любопытные попугаи Ары, разглядывая веселящегося под водопадом человека.

Здорово. Отец хотел петь. Скоро, очень скоро откроется тайна параллельного мира. Даже если он очень не опытный оператор глобальной базы данных смог построить модель параллельного мира, то оперативники со стажем это сделают лучше него. Они докажут, что это Инвизы украли брата. Они помогут его вернуть. Интересно, что скажет Мормон?

Насухо обтеревшись полотенцем, Отец закутался в теплый махровый купальный халат и устроился на диване напротив телевида.

–Компьютер, дай мне Мормона.– Сказал он.

Засветился синий логотип оператора телевизионной связи, вскоре сменившийся озадаченным лицом друга.

–Ну, как дела в базе?– Весело спросил Отец.

Его епитимья нисколько не огорчила странника.

–Гудит как улей родной завод,– с улыбкой сказал Мормон,– а нам не все ли, ядрен компот…

–Так держать. Как федералы?

–Беснуются, только поделать ничего не могут. Это было что-то!!! Жаль, что ты не видел. Около пяти секунд база не работала. Они пытались перехватить все посты, которые ты выложил.– Мормон усмехнулся.– Представляешь? Пять секунд! Этого вообще никогда не было. Были сбои раньше, но они исчислялись тысячными долями секунд, а тут целых пять! Ну, Отец, держись. Сдается мне, они очень на тебя разозлились.

–Ничего, у меня шкура толстая. Тем более что скоро меня отправят восвояси. Я для них хорошая щепка ниже поясницы.– Отец указал Мормону на то самое место, где будет очень неуютно, случись там оказаться щепке.– Да и я человек не злопамятный– отомщу и забуду.

–Да,– сказал Мормон,– вот дела. Ты столько шума наделал. Это однозначно вызовет резонанс в массах.

–Я надеюсь остаться героем.– С бравадой воскликнул Отец.

–Только бы не посмертно.– Не весело усмехнулся Мормон.

–Долго ли ждать теперь результатов?

–Кто его знает? Но народу задействовано даже больше, чем я предполагал. Пацифисты, хиппи, зеленые, свободные аналитики, да все, кого знаешь, включились. Там только свинец не плавится, такие, брат, страсти.

–Ну, ладушки. Дали немного народу зрелищ, пора и отдохнуть.– Сказал Отец.– Как на счет горных лыж и бобслея?

Добравшись на туристическом каре до горной гряды, искусно сделанной гением прогрессивной мысли, Отец с Мормоном остались возле подъемника, несшего в прозрачных кабинках горнолыжников. Пальма осталась в гостинице, сославшись на плохое самочувствие. У женщин очень много объективных причин оставаться дома: плохое самочувствие, плохое зрение, плохое обоняние и плохое чувство юмора.

–Ну, что, Мормон, прокатимся, или тут стоять будем?– Спросил Отец.

С вершины горы казались много круче, чем выглядели снизу. Крутизна склонов несколько компенсировала низкое тяготение, а на некоторых участках трассы горы казались почти отвесными. Трассы пролегали меж берез и сосен. Так было привычно глазу Земным любителям спуска с заснеженных вершин. Деревья были голографическими, и незадачливый лыжник мог проехать сквозь них, ни мало не причинив себе вреда.

Отец взялся за палки и оттолкнулся от порожка, на котором остался стоять Мормон. Его понесло. Розовый снег снопами брызг разлетался от широких пластиковых лыж. Адреналин выбился из клеток надпочечников и просочился в кровь. Зрачки сузились, сердце забилось в ритме степа, из горла вырвался крик ужаса и восторга. Отец не был искушенным горнолыжником, однако часы, проведенные в конвертерном пространстве, не прошли для него даром. Он притормаживал обеими парами лыж, менял галсы, чтобы не набрать критическую скорость. На каждом повороте странник ощущал чудодейственное влияние антигравитаторов, которые стабилизировали его пространственную ориентацию, не давая возможности упасть. Скорость была велика, это возбуждало Отца и толкало на подвиги. Он проследовал к трамплину, который стоял чуть в стороне от трассы и, взлетев по нему, полетел вниз головой. Не будь антигравитаторов, ему пришлось бы туго, однако охранные системы сработали четко. Отец плавно опустился на розовый аммиачный снег, будто поддерживаемый некой невидимой сильной и ласковой рукой.

В шлемофоне зазвучал голос автомата службы безопасности: «Отдыхающий такой-то, вы получаете предупреждение за нарушение правил спуска на лыжной трассе такой-то…». И так далее и так далее. Отец понял, что такие штучки здесь не проходят. Автомат доложил Отцу, что при повторном нарушении правил спуска, Отец лишится возможности пользоваться услугами горнолыжного курорта на весь сезон. Что ж, пусть будет так, подумал Отец. Здесь слишком много внимания уделяется безопасности отдыхающих, наверное, так и должно быть во всех цивилизованных мирах. Отец не стал прекословить, тем более что один фурор он сегодня уже успел устроить. Одного раза хватит.

В небе поднимался огромный круг Юпитера. Его самого еще не было видно, только розовый расчерченный яркими полосами край наползал из-за горизонта. Солнце клонилось к закату, однако темнее не стало. Отраженный от гигантской газовой планеты свет да висящие в пространстве фонари на антигравитационной платформе освещали трассу достаточно. По краям горы чернели пушки для изготовления искусственного аммиачного снега.

Отец завершил свой спуск в спасательной сетке, которая ограничивала дальнейший спуск. Он остановился и посмотрел на склон горы. По розовому спуску несся Мормон, меняя галсы и скорость. Он взметал огромные кучи искрящегося розового аммиачного снега. Отец был доволен. Такой прогулки ему не забыть никогда. Жаль, что никому о ней нельзя будет рассказать в тихом двадцать первом веке, когда он туда вернется. В противном случае может случиться так, что одетый в рубашку с длинными рукавами, завязывающимися за спиной, странник будет получать множество уколов и таблеток, от которых будет всегда хотеться спать, язык вывалится изо рта, и на грудь будут течь слюни. Пусть лучше никто не узнает, что он, Отец, спускался по искусственному розовому склону в скафандре на горных лыжах, на Ганимеде, на третьем и самом большом спутнике Юпитера. Пусть он в своих мечтах будет возвращаться сюда и спускаться снова и снова, и чтоб никаких уколов.