– Офигенно, – пробормотал Доминик, – и сколько стоит эта байда? – он кивнул на флакон.

– Не продается! Произведение, блин, химического искусства! Для друзей – бесплатно!

Он подал флакон Мэйзу, и тот сунул его в карман куртки.

– Спасибо. – Про себя он поразился, каким естественным жестом он принял флакон с неведомой вонючей жидкостью, из рук этого гения криминальной науки.

Он вернулся в свои двадцать лет. У него получилось. Сейчас он, как и тогда, доверял Дрыну.

Он сумел забыть о бизнесмене Доминике Мэйзе. В эту минуту он был готов пойти на все, что угодно, чтобы освободить себя. Сейчас, в этом городке, этим жарким днем. И плевать на запланированные позже встречи. Наплевать на все. Один раз.

Ленин и Дрын переглянулись и одновременно сказали:

– Ну, чо, распиндюрить тебе? Воткнуть, как это делается?

3.

На мгновение Доминик все-таки замешкался. Ему дико хотелось, но и кололось одновременно. Доминик Мэйз пытался предостеречь его от опрометчивых поступков. Ведь он не знал, чем это было чревато, но именно риск как раз и привлекал его больше всего. Он помялся еще, для вида, хотя решение было уже принято. Кроме того, химики так настойчиво уговаривали:

– Ну, давай, старик! Тряхнем стариной! Чо, старый стал, чувачелло, умный? Слабо тебе, Стена?

– Слабо? Мне? Ну ладно! – Его охватило волнительное, нетерпеливое предвкушение греха, точно так же как в студенческие времена. – Давай! Бодяжь скорее! Приколемся разок!

– В чем хочешь разбодяжить? – Вежливо поинтересовался Ленин. Мэйз передернул плечами:

– А в чем можно?

– Да, в чем угодно, блин, можно! Можно в молоке, можно в вишневой коле, можно в кофе. – Если в кофе, то тода вааще переть будет!

– А можно в пиве! – Дрына осенило. Он даже подпрыгнул. Как это он раньше не додумался, что можно в пиве. – И от пива кайф, и переть должно в тему! Хочешь – в пиве?

От пива Мэйз отказался: лишних проблем с полицией ему было не нужно.

Тогда Ленин быстро сбегал наверх в холодильник и принес три банки «кока-колы».

Доминик внимательно наблюдал, как Дрын, со знанием дела, наливает в стакан немного колы и демонстративно медленно и внимательно, вслух считая каждую каплю, добавляет «замесь». Когда он отсчитал три раза по четырнадцать, Дрын бережно закупорил бутыль и поставил ее обратно в шкаф.

Все трое встали возле стола, храня молчание и не отрывая глаз от своих стаканов, словно исполняли некий ритуал.

– Ну что, чуваки, погнали? – Ленин глянул по очереди на Дрына и Мэйза.

Мэйзу было смешно и приятно оттого, что внутри он весь дрожал мелкой дрожью: так всегда было, когда он готовился сделать что-нибудь безумное или запретное. Еще эта внутренняя дрожь появлялась у него, когда он впервые занимался любовью с женщиной, в которую был влюблен. Ничего подобного он давно уже не делал, поэтому успел навсегда попрощаться с этим необыкновенным ощущением страха, восторга, неизвестности, риска, предвкушения неизведанного удовольствия.

Езда на мотоцикле во многом удовлетворяла его жажду острых ощущений, но никогда не вызывала именно этой дрожи.

И вот, по прошествию стольких лет, его снова трясло, и это было восхитительно!

Все трое подняли стаканы, и тут Доминик вспомнил, что не узнал самого главного:

– Когда вставлять начнет? – Голос его срывался от волнения.

– Нас сразу начнет! – Гордо ответил Дрын, – у нас вся эта байда давно вместо красных телец по крови шурует. Тебя пропрет минут через двадцать, ты ж здоровый!

– А сколько времени действует?

– У всех по-разному, тебя будет колбасить часов пять, ты ж здоровый!

– А потом что?

– У всех по-разному, у тебя потом – ничего…ты…

– Да, я понял, я ж здоровый. – Оборвал его Доминик.

– Ты, главное, не напрягайся, чувак! Что бы ты ни увидел – не напрягайся. Тащись себе в кайф, на здоровье. Это мой лучший совет. – С этими словами, Дрын залпом опустошил свой стакан, и щелкнул пальцами по донышку стакана Мэйза:

– Вперед, чувак!

Доминик выдохнул и поднес стакан к губам. Постороннего запаха у напитка не было. Он осторожно глотнул. Вкус тоже вполне обычный. Кола, как кола.

– Ну, как ты, чувак? – сразу же спросил Ленин, стоило Доминику поставить пустой стакан обратно на стол. Тот пожал плечами.

– Пока – никак. Рано еще.

– Йо-хо-хо! – вскричал вдруг Дрын, – Господа, готовьтесь к офигенным путешествиям! – Он забегал по комнате, делая вид, что скачет на коне и размахивает саблей.

Ленин свернулся в пухлый клубок на диване и блаженно прикрыл глаза.