Обычно Кейт не осуждала способ, которым женщины вроде Мэгги, потерявшие мужей на войне, зарабатывали пару дополнительных монет. Но при виде очаровательной черноволосой синеглазой женщины с пышными формами, прижавшейся к груди Грегора и распускавшей руки, она изменила мнение. Кейт еще как ее осуждала и больше всего мечтала стащить мерзкую потаскуху с его колен.

Но она этого не сделала. Она ждала, что это сделает Грегор. Ждала, что он поймет, что не может так поступить. Что не может переспать с другой женщиной, потому что любит Кейт.

Но этого не произошло. Вместо этого она с невыносимой болью смотрела, как ее любимый мужчина, с которым собиралась провести всю жизнь, позволяет другой женщине до себя дотрагиваться.

Теперь Кейт увидит остальное.

Медленно, словно приговоренная к повешению, идущая на эшафот, она поднялась по деревянным ступеням. Старая и шаткая лестница скрипела под ногами, но внизу было довольно шумно, и Кейт сомневалась, что кто-нибудь ее услышит.

Когда-то большая комната (хоть и с низким потолком) была разделена перегородками на несколько отдельных помещений по сторонам. Но тонкие деревянные перегородки вместо стен и пологи вместо дверей не могли обеспечить уединения. Кейт могла все слышать. Она слышала, как пара в комнате слева хрипит и стонет в пылу весьма энергичного соития, и она слышала голоса в комнате справа. Хихиканье Мэгги, сопровождаемое низким грубым голосом Грегора.

– Да нет, мне все нравится.

Нравится что? Кейт не была уверена, что хочет знать. Она незаметно приблизилась к пологу. Они не потрудились как следует его задернуть – к чему стараться, если он и так не слишком скрывает происходящее? – и когда Кейт встала у проема, то могла видеть все довольно хорошо.

О господи, нет…

Она втянула воздух от нового приступа боли, накатившего глубокой горячей волной. Грегор стоял перед узкой кроватью – единственным предметом мебели в крошечном помещении – лицом к ней. Но она почти не видела его лица, слившегося в страстных объятиях с Мэгги. Его рука покоилась на ее спине, пальцы сжимали верх выпуклостей ее ягодиц. Темные волосы Мэгги свободно спускались по спине, шнуровка ее корсажа развязана, а платье спущено ниже плеч. Ее грудь, должно быть, обнажена.

Это совсем не то, что поцелуй с Шинейд. Это что-то более дикое. Более страстное. Более болезненное. Слишком похоже на то, как Грегор целовал ее, Кейт. Особенное… другое. Собственные заявления показались насмешкой. Она не могла оторвать взгляд от его руки. Сильные, властные пальцы, сжимающие другую женщину.

К счастью, поцелуй длился всего несколько секунд, прежде чем Грегор отстранился.

– Что-то не так? – спросила Мэгги.

Да. Пожалуйста, скажи да.

– Нет, – ответил Грегор хрипло. Он явно много выпил, но это не оправдывало его действий, а только усугубляло мерзость происходящего.

– Ты уверен? – спросила Мэгги игриво. – Может, это из-за выпивки?

Ее плечо задвигалось, и Кейт укусила кулак, чтобы отразить новый приступ боли от догадки, что именно делает эта женщина. Плечо Мэгги двигалось, потому что ее рука была у него между ног. Она гладила его.

Желудок Кейт перевернулся от дикого отвращения.

Мэгги хихикнула.

– Посмотрим, поможет ли это. – Она опустилась перед ним на колени и обхватила его руками за бедра. – Помню, ты говорил, что я отлично управляюсь ртом.

Кейт недоуменно замерла. Но когда голова Мэгги задвигалась взад и вперед между его ног, понимание навалилось с шокирующей, жестокой ясностью. Она удовлетворяла его ртом.

Оттолкни ее. Пожалуйста, оттолкни ее.

Вместо этого Грегор взял Мэгги за затылок и прижал сильнее. Его глаза закрылись, лицо превратилось в маску резких линий и напряженной сосредоточенности.

Не в состоянии больше вынести ни мгновения, Кейт отодвинулась. Она слышала и видела достаточно. Больше не нужно никаких доказательств. Грегор достиг своей цели. Она ему поверила. Еще как поверила.

Между ними не было ничего особенного. Она не была особенной. Грегор это доказал. Он не думает о ней, по крайней мере, недостаточно для того, чтобы не лезть в постель с другой женщиной при первых же разногласиях между ними.

Кейт не пойдет за него замуж, даже если он приползет на коленях, умоляя о прощении. Она не сомневалась, что он пожалеет об этом, когда узнает правду, но теперь ей стало все равно. Теперь слишком поздно. У нее закончилось терпение, оправдания и вера. То, что она увидела, эту его сторону, разбило последние осколки ее иллюзий. Она больше не ищет ему оправданий.

Она хотела верить, что может стать для него единственной, но для Грегора Макгрегора не может быть единственной женщины. Кейт обманывала себя, когда думала, что он может быть ей верным, что он может быть преданным. Связь между ними, которая так много значила для нее, для него не значит ничего – ничего, если он может заниматься любовью с другой женщиной. Может, он был прав. Может, для него любовь не имеет никакого отношения к постели. Но для Кейт это значило все.

Значило. В прошедшем времени. Больше не значит. Грегор сделал то, что Кейт считала невозможным. Он разрушил ее любовь к нему. Вырвал сердце из ее груди, разорвал в клочья и втоптал обрывки в грязь. Больше ничего не осталось. Только тупая, омертвляющая боль пустоты – как будто она лишилась важной части себя. Любви к нему, которая наполняла ее такой радостью и надеждой, больше нет.