Кейт.

Грегор вскрикнул от мучительного ужаса, когда Кейт дернулась вперед прямо под стрелу.

Он слишком поздно понял, что она собирается сделать. То, что он сделал бы сам. У нее были инстинкты бойца, и он хорошо ее научил.

Грегор хотел закричать, чтобы Кейт не стояла на пути, но было слишком поздно. Казалось, сердце вырвали у него из груди и сожгли на глазах, пока он ждал неизбежного.

Не попади. Господи, пожалуйста, не попади.

Но его молитвы были услышаны только частично. Стрела, предназначенная для солдата, которая должна была попасть ему между глаз, угодила Кейт в спину, когда она бросилась вперед, чтобы вырвать нож у солдата из рук.

Грегор уже ломился вперед, когда услышал тошнотворный удар – болезненный крик Кейт, а потом вопль короля. Через секунду Кейт упала на землю, а он хотел умереть.

Любая гордость, которую он мог почувствовать, когда солдат, которого она ударила и, скорее всего, убила, последовал за ней, испарилась от страха, превратившего его кровь в лед.

Бестолково распихивая людей по дороге, Грегор побежал к ней. Пусть с ней все будет в порядке. Пожалуйста, пусть она будет в порядке. Я не мог…

Отказываясь думать дальше, Грегор прорвался сквозь толпу, окружившую Брюса, который необъяснимо упал на колени и держал Кейт в объятиях.

Ее голова была запрокинута, лицо бескровно, глаза закрыты, она выглядела…

Грегор издал глухой задыхающийся звук:

– Кейт!

Он потянулся к ней, но Брюс его остановил.

– Кейт? – Когда король взглянул на него, его глаза сверкали такой яростью, какой Грегор никогда раньше не видел. – Во имя всего святого, держись от нее подальше!

Грегор потрясенно на него уставился, не понимая.

– Но это моя…

– Ты хоть знаешь, что сделал? – Перебил его король. – Ты подстрелил мою дочь!

Понадобилась пара минут, чтобы слова обрели смысл. Когда обрели, Грегор отшатнулся, как от сильного удара.

Дочь? Этого не может быть.

Кажется, он произнес это вслух. Брюс пронзил его очередным убийственным взглядом.

– Ты что, думаешь, я не узнаю собственного ребенка? Ты говорил, что она мертва. Все это время я думал, что моя малышка Кэтрин мертва. – Брюс прижал ее к себе и погладил темные волосы. Темные волосы Кейт.

Грегор переводил взгляд с одного на другую, его желудок сжался, когда он увидел сходство, которое раньше только брезжило на грани сознания. Такие же темные глаза и волосы, тот же упрямо сжатый рот и решительный подбородок.

Он слышал, как Кэмпбелл пробормотал у него за спиной:

– Проклятье, я же знал, что в ней есть что-то знакомое.

Неожиданно Грегор понял, что это значит. Он сердито воззрился на человека, которым всегда восхищался.

– Мерзавец, так это ты ее бросил! Как ты мог так с ней поступить?

Роберт Брюс предостерегающе на него посмотрел, напомнив Грегору, что он обращается к королю.

– Не по доброй воле. Но я не обязан ничего объяснять человеку, который соврал мне, сказав, что моя дочь мертва.

У Грегора не было возможности ответить. Король с ним закончил. Брюс поднял безжизненное тело Кейт и начал отдавать распоряжения, чтобы нашли ему в замке постель и привели лучшего лекаря в городе.

Чувствуя, словно у него из груди вырывают сердце, Грегор беспомощно смотрел, как человек, к которому он относился как к отцу, уносит от него любимую женщину, которую он, вероятно, убил.

Нет, не беспомощно. Кое-что он может сделать. Грегор оглянулся в поисках Маккея и обнаружил огромного горца во дворе с остальными членами Хайлендской гвардии. Он видел по их озабоченным лицам, что они слышали, по крайней мере, часть разговора с королем. Но ему было все равно. Не сейчас. Сейчас только одно имеет значение.

– Где Ангел? – спросил он. – Она мне нужна.

Если кто-то и может спасти Кейт, это Хелен Маккей. Однажды она спасла жизнь ему, а теперь он попросит ее о чем-то гораздо более важном: вернуть ему Кейт.

Глава 25

Стрела Грегора не убила ее, но лихорадке это почти удалось. Если бы не симпатичная рыжеволосая целительница, прибывшая через пару дней после того, как Кейт ранила стрела, она, вероятно, так и не пришла бы в сознание.

И никогда не узнала бы правду. Да, Кейт было за что благодарить Хелен Маккей. Она вернула ей жизнь и отца. Король был рядом с ней, когда она впервые очнулась после ранения – до того как началась лихорадка, – и все ей рассказал.