– Офигенно ты танцуешь! – сказала ей девушка в джинсовых шортах. – Меня зовут Вера, я из Москвы! Жалко, что тут нет больше Казантипа, вот было бы круто!

– А ты была на Казантипе? – спросила она, просто чтобы как-то поддержать разговор. Все её мысли незримыми тонкими щупальцами тянулись сейчас к Максу.

– Была! Ты представляешь: отсюда на километр примерно продолжался нудийский пляж, сексом занимались прямо на песке… Сейчас тут скучновато стало…

– Ты с подругами здесь?

– Нет. С парнем! Ты представляешь, мы с ним всего месяц знакомы, и уже вдвоём отдыхать поехали! Наверное, это любовь!!!

Весёлая москвичка была пьяна уже в той степени, когда случайные знакомые кажутся родными. Вера полезла к ней обниматься. Она из вежливости не отстранилась, продолжая оглядываться вокруг в поисках Макса.

– Пойдём в нашу кампанию, – пригласила Вера, потянув её за руку, – Ты такая классная!!!

За столиком все перезнакомились.

Вера и её подруга пришли в восторг, узнав, что ей тридцать, и у неё уже есть дети.

– Просто фантастика! И даже фигура не испортилась! Мы думали, тебе лет двадцать!!! Ты не выглядишь на свои.

Она знала, что не выглядит. Более того, она этих «своих» никогда не ощущала. Ей по-прежнему хотелось интригующих встреч, танцев, головокружительных поцелуев – вечного праздника юности. А свою налаженную устоявшуюся жизнь хотелось иногда вот просто снять, как ставшую вдруг жаркой кофту, и повесить куда-нибудь на спинку стула. Но делать это надо, разумеется, пока никто не видит; и, само собой, как только появится на горизонте кто-то знакомый, нужно успеть напялить свою жизнь обратно, и чтобы всё хорошо, и пуговицы ладно застёгнуты, и воротничок в порядке. Как будто и не снимала…

Москвичи поделились с нею каким-то пойлом, и вскоре она окончательно расслабилась. Стала шутить, хохотать, как хохочут некоторые красивые пьяные женщины, соблазнительно выпячивая большую грудь, взмахивая роскошными волосами; вновь пошла танцевать с Верой, почти охотно обнималась с нею прямо в центре площадки, на глазах у всех …

А потом она увидела Макса. Он вылез откуда-то из-за экрана, спрыгнул с балюстрады, пересек танцпол, поднялся по ступенькам и приблизился к стойке бара. Теперь он наконец заметил её, и по его глазам она поняла, что можно подойти…

– Привет! – воскликнула она радостно и бросилась ему навстречу. – Я думала, что больше не увижу тебя!

Она сказала это шикарно, ярко улыбаясь. Как бы в шутку.

– Привет! – Макс тоже шагнул к ней.

И они обнялись с той гротескной горячностью, что обычно сопутствует столичным клубным тусовкам. Постояли, чуть дольше, чем следовало бы, не разжимая объятий.

– Ооооо! Какая встреча! – откуда-то выплыл Максов брат Игорь, очень сильно нетрезвый.

Он тоже попытался её обнять, но она отстранилась. Ей было важно продемонстрировать Максу её особое отношение. Она порядочная девушка. Она не обнимается с кем-попало. И не целуется. Она никогда не изменяла своему мужу… Просто теперь она влюбилась. И именно в него. В Макса.

Макс подошёл к стойке и взял себе газировки. Он был абсолютно трезвый, и не выказывал никаких намерений продолжать начатое несколько дней назад… Может, он просто стесняется теперь. А может… Она отогнала неприятную мысль.

Макс попил минералки и отправился обратно за экран. Он ловко запрыгнул на балюстраду и, спустившись на другую сторону, исчез в темноте.

Да что там, в конце концов, такое интересное?

Она немного потанцевала, неохотно, лениво. Машинально допила чей-то коктейль, стоящий на ступеньках…

И решилась. Приподняв длинную юбку, она тоже залезла на балюстраду, ловко балансируя, прошла по ней несколько шагов, и, почти достигнув экрана, спрыгнула на другую сторону.

За экраном находился пульт ди-джея. Всего лишь… И довольно просторное помещение с шезлонгами и мягкими мешками для отдыха.

За спиной самого ди-джея, бородача средних лет, в профиль стоял Макс, уставившись в небольшой монитор, на котором непрерывным штрих-кодом тянулись строки с названиями малоизвестных музыкальных композиций. Они нигде не слышала таких танцевальных мелодий, как здесь. Лицо Макса освещали красные, белые, голубые отсветы прожекторов. Такой длинношеий. Такой юный. Такой далёкий всего в двух шагах… У неё сладко и печально сжалось сердце.