– Но это мог сделать любой дух, – указал Рис. Заметив скептический взгляд Евангелины, он повторил. – Это мог сделать любой дух, при условии, что он обладал достаточной силой. Не обязательно демон.

Фарамонд кивнул.

– Понадобился бы духовный медиум, чтобы уговорить его.

– Я духовный медиум.

Как только прозвучали эти слова, в комнате воцарилась тишина. Адриан подтвердила его слова кивком головы, но Евангелина не казалась убежденной.

– Вы, должно быть, сошли с ума, – нахмурилась она. – Надеюсь, никто из вас не считает, что следует повторять этот эксперимент. Посмотрите вокруг себя!

– А вместо этого они должны умереть ни за что? – спросила Адриан с вызовом. – Этот человек больше не Усмиренный. Если результаты его работы можно использовать без повторения того, что произошло здесь, это следует изучить!

– Не все захотят обратить Ритуал Усмирения, – опережая ответ Адриан, Евангелина указала на Фарамонда. – Посмотрите на него! Неужели его состояние намного лучше? Что если он никогда не оправится?

– А если оправится?

– А если та причина, по которой его вообще усмирили, все ещё имеет значение? Мы не используем Ритуал без оснований. Этот человек может быть опасным, как для себя, так и для других – например, для обитателей этой самой крепости.

Фарамонд печально кивнул.

– Это правда.

– Не слушай ее! – приказала ему Адриан. Увидев, что Евангелина поднимает свой меч, она метнулась и встала между храмовницей и Фарамондом. – Я не позволю тебе сделать это! Усмирение не решает проблемы – Фарамонд уже знает об этом больше, чем кто-либо другой. Больше, чем кто-либо когда-либо интересовавшийся. Нужно разрешить ему найти другое решение.

Евангелина была непреклонна.

– На этом знании лежит кровь, как и на всем, что последует за ним. Вы дадите ложную надежду тем, кто заслуживает лучшего.

Она обошла Адриан с мечом наготове, но магесса снова преградила ей путь.

– Нет! – воскликнула она. Она беспомощно посмотрела на Риса. – Вот о чем всегда говорили либертарианцы! У храмовников нет прав так поступать! Неужели ты не понимаешь? Это наш шанс изменить то, что Церковь делала с нами на протяжении столетий.

Конечно, для неё смысл всего происходящего заключался именно в этом. Но Рис не был так уверен. Даже если он мог успешно повторить ритуал Фарамонда, следовало ли так поступать? Евангелина не была совсем не права.

– Адриан, я...

Она отмахнулась от него и повернулась к Винн.

– Это твой друг, тот, которого ты решительно хотела спасти! Не можешь же позволить обречь его участь!

Винн сначала ничего не сказала, загадочно смотря на Адриан. Рис поверить не мог, что Винн относилась к происходящему так спокойно.

– Я признаю, – сказала она, наконец, – мне не составит радости видеть мучения Фарамонда, и мне решительно не нравится мысль о том, что его могут наказать. Но он позвал демона. Это произошло не случайно.

– И что от этого меняется? – с вызовом спросила Адриан. – Уж ты-то должна знать это лучше всех!

Винн встала и посмотрела на Адриан, крепко обхватив посох.

– Да, я думаю, я знаю разницу лучше всех.

– Лицемерка!

Рис был в растерянности. Напряжение между двумя магессами превосходило обычную враждебную настроенность Адриан. Он собирался вмешаться, если бы не встряла Евангелина.

– Пора покончить с разговорами, – оборвала она. Она посмотрела на Фарамонда, поднимая свой меч. – Ты применил запретную магию, и невинные заплатили за это ужасную цену. На это преступление нельзя закрыть глаза. Во имя Ордена Храмовников, здесь я...

Адриан в гневе закричала, и из её посоха полыхнуло огненным заклинанием. Оно ударило Евангелину прямо по нагрудным доспехам, от чего та отлетела назад. Издав удивленный возглас, храмовница упала на пол, прямо посреди тел. Но меч не выпал из её руки.

– Адриан! – крикнул Рис. – Что ты делаешь?

– То, что следовало сделать как только мы прибыли!

Он встревоженно посмотрел на Винн, но она не сдвинулась с места, хмуро наблюдая за разыгравшейся сценой. Она не подавала никаких признаков того, что собирается вмешаться. Шейла придвинулась к ней ближе, чтобы защитить магессу.

Евангелина встала, потирая след от ожога на доспехах. На выражение её лица было страшно смотреть; было очевидно, что ей надоело быть вежливой.

– Это была ошибка, – прорычала она. Как только она приняла боевую стойку, по её клинку пробежал поток белой силы – силы храмовника, готового к сражению с магом. Адриан призвала ману, на её руке язычки пламени уже сливались в огненный шар.

– Стойте!

Рис понял, что это был его голос. Вот опять, его рот решил поступить по-своему. «Глупый рот», – ругал он себя, – «Почему тебе всегда надо что-то сказать?»