Винн колебалась лишь мгновенье, после чего она подбежала и опустилась на колени рядом с ним с болезненным выражением лица, успокаивающе держа его за плечи.

– Фарамонд, – тихо сказала она, – я знаю, что ты сильно переживаешь, но мы не можем оставаться. Ты должен взять в себя в руки.

Он отнял руки от лица и посмотрел на неё глазами мутными и красными от слез.

– Я не могу! – воскликнул он. – Я... теперь я все чувствую, и не могу остановиться! О, Создатель, помоги мне!

Фарамонд рухнул на пол, корчась от терзающего его горя. Он взывал словно дитя, хватая руками пепел на полу. Винн постаралась помочь ему, но его невозможно было даже сдвинуть. С тревогой в глазах она посмотрела на остальных – особенно на Риса.

Вне всяких сомнений такое состояние было хуже Усмирения – не ощущать совсем ничего на притяжении долгих лет, чтобы потом все чувства вернулись в одно мгновенье? Мужчина был во власти своих эмоций, он испытывал такую боль, что был похож на зверя в клетке. Часть Риса кричала о том, что он должен попытаться помочь, но он оставался на месте, словно замороженный.

Наконец, Евангелина быстрыми шагами направилась к ним. Винн протестующе подняла руку, но храмовница не обратила на неё внимания. Она потянула Фарамонда за плечо вверх... а потом резко ударила его по лицу. Это был сильный удар, который стал только больнее из-за её железных латных перчаток, и эльф рухнул на пол с едва слышимым звуком.

– Я могла это сделать, – фыркнула Шейла.

С искаженным от гнева лицом Винн поднялась на ноги, но остановилась, прежде слова покинули её уста. Фарамонд уже вставал с пола. Казалось, удар подействовал – его рыдания прекратились. Теперь он потирал свою щеку, на которой уже формировался красный след от удара, и осторожно смотрел на Евангелину.

– Скажи, что ты сделал, – потребовала она.

Фарамонд взглянул на Винн, будто бы спрашивая её разрешения. Пожилая женщина кивнула, что не прошло мимо внимания Евангелины.

– Вот уже много лет я изучаю Ритуал Усмирения – как он отсекает мага от Тени так, что они больше не видят снов, почему это спасает их от одержимости демоном, и возможно ли другое решение проблемы. Это была... работа всей моей жизни.

– Усмиренные ничего не делают, пока их не попросят.

– Неправда! У нас есть своя воля. Мы просто... ничего не хотим, ничего не жаждем. – Он остановился и посмотрел куда-то в пустоту. – Но это не имеет значения. Меня попросили об этом. Полномочия на проведения исследования были даны мне Церковью.

– Церковью? – нахмурилась Евангелина. – Они знали об этом?

Она посмотрела на Винн обвиняющим взглядом, но пожилая женщина просто покачала головой. Судя по всему, она об этом тоже не знала.

– Конечно, они знали об этом, – оскорбленно ответил Фарамонд. – Как ещё я мог оказаться здесь? Почему бы я вообще сюда прибыл?

– Но они знали, что ты делаешь? – Еваннелина указала на следы побоища вокруг них. – Они знали, что ты намеревался призвать демона?

– Я не призывал его! – он запнулся, размышляя над своими словами. – Я почти сразу понял, что Усмирение необратимо по эту сторону Тени. Процесс должен происходить по ту сторону. Места разрыва должны быть соединены духом – а дух может это сделать, только если будет знать, где искать. Ритуал делает Усмиренных невидимыми для духов.

– Они не просто невидимы, они невосприимчивы...

– Это не так! – Эльф выглядел таким возбужденным, какими бывают ученые, говорящие на свою любимую тему. – Они не желанны! Демоны хотят овладеть людьми, потому что хотят почувствовать жизнь. Усмиренный для них – это неодушевленный предмет. Хуже того, Усмиренный будет сопротивляться. Если он должен пересечь этот мост, чтобы овладеть Усмиренным, его нужно приманить...

Винн изумленно нахмурила брови.

– Так ты намеренно хотел стать одержимым? Фарамонд, чего ты пытался таким образом достигнуть?

Он вздохнул.

– Я не хотел стать одержимым. Мне только нужно было, чтобы этот мост перешли, хотел увидеть, могло ли это быть сделано. Я пришел в место, где Завеса была тонкой, где можно найти духа и установить с ним контакт.

Фарамонд опустился на колени рядом с одним из обугленных тел, с выражением лица полным скорби. Он протянул к нему руку, словно бы собираясь коснуться, но он смог. Он быстро убрал руку, крепко закрывая глаза, чтобы удержать новые слезы.

– Эти люди были так добры. Как семья. Они считали, что я весь покалечен, и хотели меня вылечить. Они были готовы принять все риски, и логически я верил...

Евангелина гневно покачала головой.

– Ты убил их ни за что. Какое бы знание ты не приобрел, оно бесполезно.

Он отрицательно помотал головой.

–Вообще-то, нет.

Адриан подалась вперед с любопытным выражением лица.

– В смысле – «вообще-то нет»?

– Я считал, что требуется, чтобы демон попытался завладеть мной, что сам факт попытки восстановит мою связь с Тенью, – он открыл глаза и пристально посмотрел на Адриан, – Но все было совсем не так. Мне нужно было, чтобы демон лишь попытался дотянуться до моего разума сквозь разрыв, и ничего больше. Как только это произошло, мой разум был восстановлен. Одержимость пришла... позже.