Позвонив в Сорокскую больницу, я спросил о состоянии моей недалёкой соседки. Ответивший мне незнакомый врач неожиданно назвал моё имя, хотя я представился только фамилией:

– Евгений Николаевич! Пациентка с острым нарушением мозгового кровообращения. Она в глубокой мозговой коме. Ставится вопрос о целесообразности перевода её на искусственную вентиляцию легких. Чтобы отдать долг вежливости, можете приехать! Но к сожалению... Мы не всесильны... Понимаете?

Я его понимал, коллегу, которого я не знал, но который знал меня. Как я его понимал! У меня в это время в отделении лежала больная с тяжелейшим носовым кровотечением. Жизнь покидала её тело вместе с льющейся из носа и глотки кровью. Мне предстояло срочно наложить ей заднюю тампонаду носа через рот. Зверская, жестокая процедура, приравненная к операции, которую я не пожелал бы и врагу. Бросить пациентку и уехать мне не позволял закон и совесть.

Скомкав слова, я отказал единственному младшему брату единственной старшей сестры. Кроме ушедших в мир иной родителей, у них оставался единственный, ненамного старше, дядя. Очень далеко... И больше никого!

Младший брат сел в старую серую "Волгу". Машина тронулась. А я, с камнем в груди, пошёл спасать ту, которую можно было ещё спасти.

Чувствовал я себя в такие минуты всегда прескверно, в который раз при этом проклиная выбранную профессию и за бессилие что-либо сделать, хотя бы для облегчения участи безнадёжных.

А сейчас я стоял у подножья кровати Флорика. Лицо его было бледным, с каким-то сероватым отливом. Неестественно посветлевший лоб, как будто отражавший, накопленные за всю жизнь, откровения. Резко заострившийся нос. Но глаза! Глаза Флорика, всегда смотревшие проницательно, легко и доброжелательно одновременно, смотрели сквозь меня мутным взором, подёрнутым тусклой слёзной поволокой. Я уже много раз видел и умел оценивать такие взгляды. Выдержать их натиск всегда очень нелегко. После таких взглядов меня чаще всего ждала бессонная ночь. И самое страшное - эти взгляды не забываются.

Флорик меня не узнавал! По крайней мере, так казалось мне. Он смолк. В палате стало необычно тихо. В молчании пробежали несколько немых мгновений. Поблуждав по потолку, глаза Флорика остановились на мне. Я готов дать руку на отсечение! Он меня узнал!

– Люди! Вы люди или сволочи? Дайте воды! Хоть один глоток!

Я со студенческой скамьи знал, что единственный глоток воды у больных с ранениями живота и панкреонекрозом, является в ста процентах случаев последним. Таким больным почти непрерывно внутривенно льют жидкость, соли, кровезаменители и контрикал. Я, наклонившись к Флорику, начал оправдывать...

– Вы слышите? Дайте глоток воды! Перед смертью дайте глоток воды! Выпью и умру! Дайте же напиться! Ну что вам стоит?

Лоб Флорика в очередной раз покрылся испариной. К виску, как слеза, покатилась капелька пота. Флорик смолк. Глаза его были закрытыми. Как знакомы мне закрытые так глаза с запавшим овалом вокруг! Пропади ты пропадом, моя благородная профессия! Никак не могу привыкнуть!

Флорик замолчал. Казалось, он перестал дышать. Его голый, плоский, доскообразный живот с вертикальной наклеенной повязкой был неподвижным. Я, часто дежуривший в те годы по больнице, знал, что это такое. Ничего хорошего. Только грудная клетка его часто и мелко вздымалась в предагонийном дыхании. Я повернулся. Никому не глядя в глаза, вышел. Что-то промямлил застывшей в коридоре Нине. Уже, выходя из отделения, у лестничной площадки я услышал:

– Воды! Хоть каплю воды! Люди вы или нет?

Крики сопровождали меня до входа в поликлинику. До сих пор не могу себе ответить: крики звучали на самом деле или только у меня в голове? На следующий день 28 мая 1984 года Флорика не стало. Ему было сорок два.

За Флориком в восемьдесят восьмом 28 октября в результате автоаварии погиб мой двоюродный брат и друг Флорика - Боря Мищишин. Последним из четырех друзей-ровесников, после длительной тяжёлой болезни 5 августа 2011 года ушёл в мир иной - Саша Мищишин.

Из всех стихотворений Флорика, басен, монологов и сочиненных им песен сохранились, к глубокому сожалению, только стихи, прочитанные Альбиной и рождественские колядки, сочинённые и прочитанные им в 1982 году. Тогда нашему герою было сорок лет!

Сiем, сiем посiваем,

З Новим роком поздоровляем!

Поздоровляем и бажаем:

Щоб в найбутнiй Новий рiк

Лучше було, як тоi рiк.

Щоби були ви здоровi,

Мале свинi и корови.

Щоби було молоко,

Мъясо, масло та вино.

Щоби були у вас коври,

I дивани и шкафи.

Щоб спокiйно спать могли,

Щоб не було у нас вiйни.

Щоби була у вас вода

И невiстка молода.

Щоб машину "Ладу" мали

И щоб скатiв не мiняли.

Ще бажаем щастя мати,

В тиху радiсть коло хати.

Щоб росли у вас сади,

Шоб були у вас свати.

Ще вам хочем побажати

Внукiв, правнукiв богато.

Щоб здорови ви були,

Годувати iх могли.