Через два года, в августе пятьдесят шестого, когда умерла Гарапка, а мне исполнилось десять лет, мама коротко поведала мне о непростой судьбе старой Гарапки. Только тогда моя мама деликатно сказала мне, что новорожденная Гарапка была оставлена на воспитание бездетному пану Соломке. Девочка, по словам мамы, появилась в имении случайно. Якобы она была оставлена на пороге имения умирающей матерью, бродившей по миру в поисках работы. Моя мудрая мама сочла нужным отложить вопрос о внутри- и внесемейных коллизиях в семействе Соломок на потом.

С начальных классов вечерами я подолгу листал Алёшины старые учебники. Открыв однажды учебник географии, я был удивлен. На меня смотрели три совсем молодых человека. Один был совсем светлым, как все мы. Второй был черным, кучерявым и с толстыми губами. А третий был совершенно жёлтым, как наш сосед, который осенью болел желтухой. Только глаза на портрете были узкими.

Под портретами была надпись: Представители европеидной, негроидной и монголоидной рас. Уже в старших классах я узнал, что существуют ещё и американоидная красная раса (индейцы) и австралоиды. Самой предпочитаемой по моему тогдашнему детскому разумению была раса, к которой принадлежал я. Это были европеиды.

Симпатичнее всех остальных мне всегда казались монголоиды. В годы моего детства мы не могли насытиться просмотром китайских военных фильмов, где всегда побеждало добро. После просмотра фильма "Смелая разведка" мы использовали груды известняка вокруг строящейся школы в качестве скал и устраивали настоящие сражения с обязательной победой красных. Начало пятидесятых было эпохой нашего очарования Китаем. Бывало, мы без конца распевали припев:

Москва - Пекин,

Москва - Пекин.

Идут, идут вперёд народы.

За светлый путь, за крепкий мир,

Под знаменем свободы.

С такими песнями не могло возникнуть тогда даже тени отчуждения к китайскому народу в наших детских сердцах. Пожалуй, до сих пор... По крайней мере во мне. Несмотря на события на острове Даманском весной шестьдесят девятого.

А что касается остальных?... Первого негра, как говорят, вживую, я увидел в Кишинёве летом шестидесятого. Мне ещё не исполнилось и четырнадцати. Я был участником слёта юнкоров (юных корреспондентов) республиканской пионерской газеты "Юный ленинец". Нас строем вели к кинотеатру "Патрия", где было торжественное открытие слёта. Рядом со мной шла пионервожатая нашей школы Антонина Яковлевна Кривогуз, сама вчерашняя выпускница средней школы. Тронув меня за плечо, она тихо сказала:

– Впереди стоит негр. Старайся меньше смотреть и не крути головой.

Лучше бы Антонина Яковлевна мне этого не говорила! Мои глаза в течении нескольких секунд засекли цель и вели её, уже не выпуская из прицела. Мышцы, поворачивающие мою голову и сдерживающие этот поворот, больно разрывали мою шею. Когда мы проходили мимо, скошенные вправо мои глаза готовы были вывихнуться из орбит. Как оказалось, я был не одинок. Вереница сельских детей и подростков, возможно, как и я, впервые увидевших другой цвет кожи, свой вектор внимания направила в единственную точку - на юношу негра. В ослепительно белом костюме он стоял рядом с белой девушкой с совершенно жёлтыми волосами, гладко зачёсанными назад и стянутыми в длинный хвост.

Но не только взгляды детей были прикованы к, казалось, несовместимой паре. Краем уха я услышал голос другой пионервожатой, сопровождавшей юнкора из Арионешт, тогда Атакского района, невысокого и щуплого Петю Грыу. Обернувшись назад, она вполголоса сказала Антонине Яковлевне:

– Как она стоит рядом с ним? А ведь в кино он может взять её руку в свою. Что же она почувствует?

Я не слышал ответа Антонины Яковлевны. Всё мое существо деревенского подростка заполнил поиск ответа на последний вопрос: "Что она почувствует?"

При написании главы я спросил Олега, моего старшего:

– Как ты себя ощущал внутренне в общении с однокурсниками другого цвета кожи?

Олег ответил коротко:

– Вообще-то никак. Проблем я никогда не ощущал.

Хитрит, лукавит, однако! А может и нет. Другое время, другие люди, другие отношения.

У младшего, Жени, до четырёх лет была нянька из Цауля. Нянька по найму с более чем двадцатилетним стажем. Звали её Олимпиада. Довольно пожилая, если не сказать старая женщина, сама, по её утверждению, с цыганскими корнями в крови. Да и внешне она была цыганистее цыганки. Совершенно безграмотная, без педагогического образования, тётя Оля с первых часов контакта с переборчивым в общении годовалым Женей, прочно завоевала его симпатии. Бывало, отворачивался от нас, приходящих с работы и за целый день соскучившихся по нему, собственных родителей.

Женина "Арина Родионовна" прочно завладела вниманием и эмоциями годовалого ребёнка. Вместе ели, вместе гуляли, вместе кормили собак, кур и котов. Днём вместе спали, иногда милостливо и снисходительно приглашая кого-либо из нас, родителей:

– Азись сями!
– что в переводе означало: "Ложись с нами!".

За три года безграмотная тётя Оля заложила в Жене фундамент, который лезет наружу из-под штукатурки нашего воспитания и сегодня. Его такие личностные качества как независимость в принятии решений, самостоятельность, чувство ответственности, и в то же время опасливость к неизвестному, трезвая осмотрительность, осторожность и молниеносная адекватная ориентация при возникновении критических ситуаций во многом формировались под влиянием тёти Оли.