Парень вскинулся собираясь возразить, но был остановлен решительным жестом:

– И никаких замечаний о детях диких степняков! Узнаю кто тебе о них рассказал, буду сечь розгами до тех пор пока не поклянутся забыть эту ересь! У меня всего лишь три сына и я не собираюсь рисковать вашими жизнями сажая на могучего брабанта... да хотя бы и на пони! И это! Не обсуждается!

Барон рубанул воздух ладонью, словно ставя точку в разговоре. Но у мальчишки было другое мнение. Он качнулся на лошадке особенно глубоко, едва не клюнув носом. Барон возвел глаза в небо, в стиле "за что мне такое наказание". Тут Кветка вежливо кашлянул привлекая внимание. Коронованная особа обернулась и, вот ведь мастер метаморфоз, он уже не отец, что пытается поставить гиперактивного сына в угол, а сиятельный господин, излучающий власть. Он вперил в нас суровый, но с каждым словом теплеющий взгляд и трижды громыхнул с разными интонациями:

– Гномы? Гномы. Гномы!
– словно с каждым словом вспоминал зачем же мы здесь. Вообще-то что-то подобное я слышал от одного блатного отцовского кореша, правда заключительной фразы в игре не прозвучало. По ней барон должен был шмякнуть корону оземь и радостно воскликнуть: "Строгать мой лысый череп. Гномы! Реально, вот вас то я только и ждал!"

Но дворянин лишь нетерпеливо пощелкал пальцами. Случайный луч света коснулся камня на перстне, во все стороны так и брызнули рубиновые огоньки. Из неприметной беседки, похороненной под виноградной лозой, как впрочем и половина стены внутри замка, вышел бледный эльф. Похоже там он дневал и ночевал, поскольку даже в тени стен прищурил привыкшие к сумраку огромные глаза, спрятав их цвет за длинными ресницами. "Явление эльфа" удивило похоже только нас, для обитателей замка сей факт был обыденностью. Что характерно, я понял, что эльфа это несказанно огорчает. Правое ухо у него дернулось, как у пса отгоняющего муху, а губы с досадой надулись, мол, тут понимаешь звезда взошла, а никто, сцуко, так и не рукоплеснул! Тем не менее, он с поклоном вложил в ладонь хозяина замка свиток, со свисающей печатью, которую барон тут же небрежно оторвала, заставив прокатиться по лику эльфа еще одной волне печали. Барон развернул свиток:

– Здравствуйте, о подгорные жители под горой! Исстари вековечная обида, взаимно иссушающая сердца мужей и дщерей родов наших, не дает нашим народам вновь сойтись и слиться в экстатических объятиях. И вы первые сделали шаг, протянув руку помощи... Гм, - барон замолчал, но взгляд продолжал бегать по исписанному пергаменту. Через несколько секунд он холодно и жестко сказал:

– Убью писаку. Ломозепэль! Возьми свое экстатическое творение в объятия и прочь с глаз моих! И чтобы я тебя месяц видел исключительно трезвым!

Эльф, поднял полные слез глаза "печального котика", оказавшиеся янтарно-коричневого цвета, но от этого лишь стали виднее мешки под глазами. Дождался он от барона лишь повелительного жеста указательного пальца в сторону зарослей, поэтому без слов свернул пергамент в рулон и гордой походкой неоцененного гения пошел (нет даже устремился) прочь.

Впрочем кое какой толк от этого был, я мельком уловил чувство облегчения промелькнувшее в глазах барона. Пацан, до того упорно скрипевший полозьями лошадки, метеором промчался мимо:

– Ломик, стой! Дай почитать, что напортачил!

Эльф картинным жестом отбросил со лба локон:

– Ломозепэль, младший сын!

– Ну хорошо, младший сын, дай почитать, что там написал.

Эльф вновь недовольно дернул ухом и высокомерно ответил: "Младший сын", это обращение к вам, о саженец барона, Северус! На пергаменте перед ним ставится запятая!

Мальчишка возвел глаза вверх, явно копируя барона и протянул руку, требовательно подергав кистью.

– Давай сюда, а то возмущусь сейчас что ты меня тощим деревом назвал, запятолог ушастый.

– Саженцем!

Барон встревать в их перепалку не собирался, а явил благородно подстриженный затылок, ровно по центру пересеченный обручем короны и прошествовал в замок. Кветка засеменил следом, а я подтолкнул Лену, которая похоже собиралась дослушать чем закончится разговор мальчишки с эльфом. Взгляд у нее был отсутствующий, словно пыталась что-то вспомнить:

– Лен, ты что, не хочешь награду за лепрекона получить?
– шепнул я ей. Она сразу вернулась из раздумий на землю - взгляд стал острым и злым:

– Еще раз схватишь меня за задницу без разрешения, я тебя возненавижу!

– Ладно, - покладисто ответил я, и тут же спросил, указав подбородком: - разреши?

Злой взгляд вдруг рассыпался искрами смеха, девушка неожиданно кивнула:

– Хватай!

Я аж с шага сбился, отвесив челюсть. Барон исчез в дверном проеме, Кветка нетерпеливо машет рукой, мол проходите быстрее. А Кассиди еще поторопила:

– Время пошло! Пять... четыре... три...

– Стоп! Таймер остановлен до востребования!
– выпалил я.

Лена подняла бровь, но похоже оценила экспромт положительно, поскольку по губам скользнула легкая улыбка и она так же легко как улыбнулась, скользнула в дверной проем.

*****

Либо донжон у барона был рабочий, либо титул не самый высокий и по нему не положено иметь громадные залы, но едва мы поднялись по лестнице, как попали в какую-то гостиную, без всяких тронов, зато со стульями, обитыми красным бархатом. Они обступили камин с горой тлеющих углей, словно предлагая гостям присесть. По стенам гобелены со стилизованными под средневековье сценами охоты на кабанов и битвами всадников. Наособицу, шикарное панно изображает героя, на вздыбившемся коне. Длинным копьем он пыряет какой-то здоровенный осьминожий пень с кривыми поленьями зубов.