"Чёрт бы его побрал", - подумал Солгрейв, спохватившись, что и в самом деле чересчур назойливо разглядывал незнакомца. Теперь ему волей-неволей приходилось вступать в общение с этим фруктом. Насколько мог вежливо, он ответил:

– Возможно, я кого-нибудь и арестую сегодня, но вряд ли это будете вы.

("Потому что даже к парковым воротам Фицроев вас не подпустили бы на пушечный выстрел", - мысленно закончил свою фразу инспектор).

– Рад слышать, - иронически заметил "фрукт".
– Однако вы не возражаете, если я вам дам добрый совет? Во-первых, научитесь наконец носить штатское, вы этого совершенно не умеете; а во-вторых, наблюдать за людьми лучше так, чтобы они этого не замечали.

Солгрейв опешил.

– Вы чересчур догадливы, - проворчал он. Незнакомец посмотрел на него весело и доброжелательно.

– Что же я, по-вашему, идиот? Вашу профессию видно за милю.

К счастью, остальные немногочисленные пассажиры сидели далеко и за шумом колёс не могли услышать их разговора. Нахал манерно приподнял шляпу.

– С наилучшими пожеланиями, - он широко улыбнулся, продемонстрировав щербатый рот, поднялся и вышел из вагона в тамбур.

Инспектор чуть не сплюнул. Ему не было дела до мелких жуликов, которых можно встретить в вагоне третьего класса (по некой бюрократической причуде, второго класса в Англии в те годы не было). Не за этим он ехал. Но попутчик сбил его с толку, мысли утратили всякую стройность и смешались. Чем больше он думал о деле Виолы Харди, тем больше чувствовал, что соскальзывает в полную невнятицу.

"Ладно, - недовольно подумал он, - на месте разберёмся".

Через четверть часа поезд мягко затормозил у платформы, название которой значилось в записной книжке инспектора. Солгрейв вышел, остановился посреди перрона и стал обозревать окрестности. Боковым зрением он заметил, что его вульгарный попутчик сошёл на этой же станции - вероятно, остаток пути он курил на площадке вагона. Но Солгрейв тут же забыл о нём, так как увидел подкативший к платформе чёрный "остин", из которого вышел мужчина в форме суперинтенданта полиции и уставился на проходящих пассажиров.

Солгрейв спустился с перрона и подошёл к встречающему. Это был приятный, хотя и несколько провинциального вида, человек лет сорока пяти с седоватыми висками и квадратными плечами. Он протянул руку инспектору.

– Добрый день. Я так понимаю, вас прислали из Скотланд-Ярда?

– Именно, - сказал Солгрейв, обменявшись с ним рукопожатием.
– Джереми Солгрейв, инспектор, к вашим услугам.

– Рад знакомству. Майкл Бишоп, ведущий следователь по делу об убийству мисс Харди. Я отвезу вас на машине в участок, чтобы вы ознакомились с материалами дела, а потом к Фицроям в поместье Фервуд.

– Благодарю, - сказал польщённый заботой Солгрейв. Бишоп распахнул дверцу автомобиля. Увидев, что инспектор замешкался, не зная, что делать с зонтиком и саквояжем, он жестом показал, что их можно положить в салон.

Осторожно расправив свой штатский костюм, чтобы не измять его, Солгрейв стал залезать на сиденье, и вдруг его взгляд приковала удивительная картина. В нескольких ярдах от них на обочине припарковался другой автомобиль - огромный, вытянутый в длину, сливочного цвета, он походил на брикет мороженого и всем своим видом демонстрировал принадлежность к той жизни, какую себе могут позволить очень немногие. Перед автомобилем стоял давешний жулик в павлиньем жилете, спокойно докуривая огрызок сигары. Он бросил сигару на землю и затоптал каблуком. Шофёр в лакированной фуражке и крагах открыл дверцу, странный тип забрался внутрь, машина взревела и унеслась прочь, подняв клубы пыли.

– Чья это машина?
– непроизвольно спросил Солгрейв.

– Если мои глаза не обманывают, сэра Реджинальда Фицроя.

– А кто в неё только что сел?

– Я бы тоже хотел это знать. Я этого человека вижу впервые.

2.

– Задушена шёлковым чулком, скрученным в жгут?
– Солгрейв поднял голову от отчёта коронёра.
– Умно, нечего сказать. Естественно, никаких отпечатков пальцев?

– Куда уж там, - пожал плечами Бишоп. Было заметно, что он не очень хорошо понимал, как вести себя в присутствии приезжего: с одной стороны, Солгрейв был младше и годами, и званием, с другой стороны, он представлял вышестоящую инстанцию. Инспектор счёл, что лучший способ избавить коллегу от неловкости - разговор в сугубо деловом тоне.

– Чулок был её?

– Нет, оба её чулка были на ней. Можете взглянуть, если это вам чем-то поможет.

Суперинтендант достал из ящика стола пакет, натянул на всякий случай перчатки и вынул основную улику. Солгрейв едва не застонал. Это был самый обычный чулок телесного цвета, какие носят тысячи обеспеченных женщин, чуть протёртый на пятке.

– Не много из этого выудишь, - откровенно признался он.
– Но ведь у леди Фицрой наверняка таких полно?

– Целый комод, - сказал суперинтендант.
– Вы, конечно, спросите, были ли непарные. Этим мы занялись в первую очередь. Все пары были в комплекте, но второй чулок нетрудно выбросить.

– Значит, отрабатываем версию убийства из ревности?
– Солгрейв пристально посмотрел на суперинтенданта.
– Для чего меня в таком случае сюда вызвали?

Бишоп сел в кресло и придвинулся к Солгрейву.

– Передать дело в Скотланд-Ярд - это была моя личная инициатива, - глухо сказал он.
– Видите ли, когда речь идёт о такой фигуре, как сэр Реджинальд... Короче говоря, баронет считает, что в этом деле есть политическая подоплёка и что это связано со стремлением его скомпрометировать.