2. "Справочник фельдшера" - пугать стойким, неприятным запахом лекарств и напоминать болящим о бренности земного существования. Наисильнейший запах у "иоди тинктура". В последние годы к справочникам по медицине добавился запах больших денег, кои впустую тратятся на "лечение" несуществующих болезней,

3. у альбомов с репродукциями картин известных миру мастеров кисти неуничтожимый запах масляных красок.

– Чем будет попахивать книга, кою мечтаешь написать моими руками? Кроме запахов у книг есть цвет: "Красная", "Белая", "Зелёная". Какой запах будет у твоей?

– Поскольку приличные цвета разобраны другими - нам остаётся чёрный. Его и возьмём.

– Не мрачновато?

– Что с того, если и мрачно?

– Каков "аромат" у задуманной книги, что источать будет?

– Стойкий аромат дураков в генеральских мундирах и предателей военного времени.

– А, что, разве бывают предатели "мирного" времени?

– Сколь угодно. Газеты читаешь?

– Нет, информационный голод удовлетворяю "голубым экраном". "Предатели военного времени" - понятно, но оттуда и как появляются "предатели мирного времени"? И каких больше в каждое время? С героями понятно, военное время делает героев, а как быть с "героями мирного времени"? Как они выглядят, что входит в понятие "героизм" без войны?

– Многое. Первый и основной героизм мирного времени - жить на заработанные средства, иных подвигов нет.

– Пребывать в высоких чинах и не "брать на лапу" - высочайший подвиг мирного времени, перед коем меркнут военные! В золотые времена расцвета лозунга "Хапай!" быть величиной и не заглотать многие миллионы госдобра разве не проявление высшего героизма?

Цена военному героизму без штыка в спину грош, ты попробуй остаться героем, когда вокруг "предатель на предателе сидит и предателем погоняет"! Сколько Война героев породила?

– Ну, это известно, список героев есть...

– Вот! А списка честных, не ворующих чиновников нет... Не дело!

– Чтобы отказаться от плывущего в руки добра - на одном героизме не удержишься, слабоват якорь!

Писать о предателях и вражеских прислужниках прошлого легче, чем о "предателях мирного времени": они глубоко спрятаны. Как пройти мимо и влезть в житие какого-нибудь высокого ворюги? Кто запретит?

Тяжкое занятие: о предателях военного времени никто и никогда не писал иначе, как "с гневом и призрением", а сегодня выражать гнев в сторону новых предателей - пустое занятие.

– Взять времена оккупации: если что-то о них и написано, то сплошь "великое и героическое". Денно и нощно, без передышки, описана "героическая и святая борьба с оккупантами". Ничего низменного и приземлённого. "Слова презрения" оставались вражеским пособникам, в прошлом ни один из сумасшедший не обелял "презренных вражеских пособников", но мы будем первыми!

– Кто это "мы"? Ты?

– Давай так: поносишь вражеских прихвостней ты - обеляю я, "клеймлю позором" я - возражаешь ты.

– Ничего нового, работники органов этой игрой давно забавляются, "плохой/хороший следователь" называется.

– "Всё новое хорошо забытое старое". В паре глав поиграем в "плохой/хороший", пустим шапки по кругу и посмотрим, кому больше подадут. Идёт?

– Чего спрашиваешь? Зависим от тебя, но не наоборот... ты - бес, а я кто?

– Каков процент оккупированных граждан был вписан в "стойкие советские люди", а сколько - в "презренные вражеские прислужники и холуи" - данные не приводятся.

– А "преданность стране советов и лично гениальному и мудрому вождю тов. сталину" в холуйство не входило?

– Входило, но ни один из "высоких" холуёв не догадывался, кто он такой. Столь низменное деяние, как холуйство, могло рождаться только при общении с врагами, а прочие варианты холуйства, как явные, так и скрытые таковыми не считаются, у них название иное: "служение высоким идеалам".

– Трепет перед "лицом кавказской национальности" почитался высшим сортом почитания и любви, но не низким холуйством

– Холуйство может быть и "высоким"?

– Разумеется!

– С чего начать повесть о предателях? Первый страницы рассказа о "предательстве родины" равны первым ста граммам водки на пустой желудок. Интересно получается: писать мне, а кто будет отдуваться за последствия? И с кого начать, кого упоминать первым?

– Начни с отца, работал на врагов, вот с него и пиши.

– "Отца ли предам"?
– не библейский пафос, своё.

– Чего теряешь? Жизнь на излёте, днём позора больше, меньше - что с того? Кому ныне старая служба родителя врагам интересна, у каждого свой "вражеский прислужник" был рядом? А занятие может стать опасным в случае, если вздумаешь огласить "оправдательные документы предателям и вражеским прислужникам". Если не отходить от правила "предатели - мерзость!" - ничего, можно в "назидание другим" рассказать о предателях. Главное - при описании "антинародной деятельности предателей и изменников родины" придерживаться общих правил. Что принято делать в непонятных случаях?