Леа потеряла дар речи. Её папа скрывал это от своей семьи в течении шестнадцати лет, больше шестнадцати лет. Было шокирующе смотреть на все его требования к Лее и Сету уважать старших и не врать людям; что он был просто человеком, как и они. То что он сделал огромную ошибку и никогда не признался, оставляя другим взять на себя ответственность. Она задумалась, на что было бы похоже, знать, что у неё растёт другой брат. Было бы труднее для неё и Сета иметь брата с женщиной, кроме своей мамы, но... это было бы проще для Эмбри. У него не было бы такого одинокого детства, которое он всегда проводил на улице. Включённым, но всё же не по-настоящему частью чего-либо.

Билли и Старый Квил знали?
– спросила Леа.

Нет, я так не думаю. По крайней мере, пока Эмбри не обратился. На тот момент, они думали, что это был кто-то не отсюда.

Ты знаешь, что все в стае в значительной степени размышляют между отцами Сэма, Джейка и Квила, да? Никто никогда не упоминал имя нашего отца.

Я полагала так из того что слышала. Честно говоря, я думала, что Джошуа Адли был наиболее вероятным кандидатом, - Сью посмотрела на небо и увидела, как становилось темно.
– Мы должны возвращаться домой. Если хочешь, можешь посмотреть книгу, когда мы вернёмся. Я хотела, чтобы ты знала, потому что я думаю, что Эмбри нужно это сказать. Не честно продолжать держать это в секрете, и я хочу отдать ему книгу. Там много разных его фотографий на протяжении многих лет, и Тиффани давала заметки вашему отцу об Эмбри, пока он рос. Есть также собственные мысли вашего отца, и его чувства. Мне нужно, чтобы ты знала, потому что я думаю, что Сет будет бороться с этим. Он всегда ровнялся на Сэма, а затем, после того что случилось, он высокий пьедестал своего отца. Я не хочу, чтобы Сет терял надежды на то, что в мире есть на кого ровняться. Ваш отец был человеком, и он совершал ошибки, и это не делает его плохим. Это просто делает его таким, как и все остальные.

========== Глава 21. Вся королевская рать. ==========

Следующие несколько дней Леа просматривала книгу Эмбри. Она прочитала записки и заметки, которые её отец оставил внутри. И подписи под фотографиями. Она с удивлением обнаружила несколько фотографий, на которых она и Эмбри играли в парке, а на заднем фоне был Сет в своей коляске.

В то время как Эмбри рос, фотографии были его одного или с Квилом и Джейком. На нескольких фотографиях мальчики рыбачили; Билли, Квил IV, Гарри, Чарли и дети: Квил, Джейк, Эмбри и Сет. Когда Эмбри достиг школьного возраста, появлялись фотографии из начальной школы. Такие, смотря на которые ты чувствуешь себя неловко, такие, на которых у тебя закрыты глаза, растрёпаны волосы или ты испачкал рубашку перед тем, как была создана фотография.

Дойдя до последней фотографии, фотографии стаи того времени: Сэма, Пола, Джареда и Эмбри; она заметила, даже будучи частью этой группы, стаи, он казался одиноким. Было пространство между ним и Джаредом. Едва ли больше чем между другими, но оно казалось намного больше. Её папа нарисовал подобие Эмбри в форме волка на той же странице, вместе с некоторыми словами. Его слова были следующими:

"Сегодня, 13-го декабря, Эмбри впервые обратился. Гены, которые возможно могли передаться моим сыновьям, реализовались. Его мать ничего не знает об этом, ничего из наших историй. Никому, кроме тех кто должен был знать, ничего не известно. Эти гены уже чуть не разрушили мою дочь. Я не могу позволить, чтобы это произошло с другим моим ребёнком. Но я знаю, как предотвратить это. Я уже сказал Эмбри приходить ко мне, если ему что-то будет нужно или будут какие-то вопросы. Но этого не достаточно; я вижу вопросы в его глазах, которые он боится задать. Я знаю, он считает себя чьей-то позорной тайной. Я никогда не хотел этого для него. Я бы хотел повернуть время вспять, чтобы он не сталкивался с этим в одиночку. По крайней мере мой статус старейшины позволяет мне легче взаимодействовать с ним, не вызывая вопросов по поводу такого интереса. Я волнуюсь за Сета, ему только четырнадцать, он слишком молод для этого. Может быть, когда Сет станет старше, будет подходящее время, чтобы во всём сознаться."

В конце книги лежало несколько сложенных писем. Леа вытащила их и положила на кровать. Проведя по ним рукой, чтобы разгладить, она посмотрела на дату первого письма, 20-е августа 1989 года. Теперь Леа знала, что эта дата была через две недели после попытки самоубийства её мамы. К этому времени её мама была в больнице Сиэтла. Она взглянула на письмо и стала его читать:

Дорогая Сью,

Я даже не знаю, что сказать. Мне никогда не было так страшно как в тот день, когда мне позвонил Чарли. Я помню как торопился в больницу. Чарли обещал, что позаботится о Лее. Когда я добрался до твоей палаты, от вида твоей хрупкости у меня перехватило дыхание. Твоя кожа была такой бледной, а ещё круги под глазами. Ты выглядела усталой. Повязка на руке, казалось, делала твоё тело карликовым. Я не заметил, как ты похудела.

У меня было такое чувство, что я тебя подвёл. Я всё ещё чувствую себя так. Я должен был заметить, что происходит. Я думал, что тебе становится лучше. Что это было временно. У нас была Леа, её было бы достаточно. Я не замечал, что сделали с тобой похороны наших сыновей. Я думал, что достаточно говорил, что люблю тебя. Что люблю Лею. Что наша семья прекрасна такой, какая она есть.

Даже при всём сожалении и печали внутри, я злюсь. Я злюсь на себя. Я злюсь на судьбу. И как бы мне не было больно говорить это, я злюсь на тебя. Ты могла оставить меня и Лею одних. Каждую ночь Леа плачет. Она не понимает, что произошло. Всё что она знает, что её мама пострадала, а теперь ушла. Что если бы ты преуспела? Что тогда? Как бы я сказал Лее, что ты больше никогда не вернёшься домой?

Каждый день я молюсь, чтобы ты вскоре вернулась к нам, домой. Я молюсь, чтобы Леа никогда не вспоминала ужас того дня. Я молюсь, чтобы всё было как раньше, до всех этих трудностей и страданий. Те клятвы, которые мы произносили 4 года назад, "в болезни и здравии, в богатстве и в бедности", значат для меня также много и сейчас, и я надеюсь, что для тебя тоже.

Твой врач в Сиэтле заставил меня написать это письмо. Оно никогда не предназначалось для твоих глаз. Это чтобы помочь понять мне, что я чувствую, так что я не возлагаю свои чувства и стресс на тебя. Так тяжело, когда ты так далеко от нас. Между работой и уходом за Леей, я чувствую, будто отказался от тебя. Но я обещаю тебе, я буду звонить тебе каждое утро, чтобы пожелать тебе доброго утра, и каждую ночь, прежде чем ты ляжешь в кровать, чтобы пожелать тебе сладких снов. Каждый раз, когда у меня будет шанс, я приеду к тебе. Билли и Сара очень помогли мне с Леей. Даже Чарли помогал, когда мог. Я думаю, что он очень скучает по Рене и Белле. Я так благодарен, что у нас есть такие замечательные друзья.

Не могу дождаться, когда увижу тебя снова. Не могу дождаться, когда смогу держать тебя за руку. Когда смогу посмотреть в твои глаза и сказать, что люблю тебя. Я очень скучаю по тебе. Этот дом не дом без тебя. Пожалуйста, возвращайся к нам поскорее.

С любовью,

Гарри

Леа плакала, читая письмо своего отца. Её родителям приходилось иметь дело с таким трудностями в такой коротких промежуток времени. С той ночи, когда её мама разговаривала с ней, Леа отыскала в своей памяти кусочки и обрывки воспоминаний. У её отца был стресс и общался он с ней мало; её отвозили в дом Блэков, или приезжал Чарли, чтобы за ней присмотреть. В её третий день рождения её бабушка и дедушка угрожали её папе забрать её. Она держалась за ногу своего отца и плакала, пока они наконец не уехали. Она развернула второе письмо, на которым была дата 1-ое января 1991 года. Она начала читать содержание: