После инцидента с академией Кровавой Орхидеи Анна Ровенская и все остальные перевели дух. Они хотят только мира, но вот желают ли этого оставшиеся после смерти создательницы «Кровавой Орхидеи», ставшие во главе этой академии вампиры? На сцене появляются неизвестные ранее традиционным ночным охотникам гости с холодящими кровь возможностями и...мыслями. Крик в настоящем становится криком в будущем... Невозможные взаимосвязи становятся возможными. Немыслимая смерть становится реалией.
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
====== Бинты ======
Тиканье часов…
«Я вампир…я стала вампиром…и этого уже не изменить. Этот приворотный дар – мое проклятье, от которого мне нужно во чтобы то ни стало избавиться. Только так я смогу быть с ним, только так я смогу быть счастлива…» — думала Лолита, свернувшись под одеялом. В больничной палате стояла звенящая тишина, но девушке она давила на уши, оставляя ощущение, словно ты находишься под тяжелым прессом, придавливающим тебя к земле.
Сейчас она была одна во всем здании. Больница пустовала, потому что была закрыта на ремонт, и больных не было. Александра выписали еще неделю назад, и он каждый день навещал ее. Может только поэтому Аня еще не сошла с ума от скуки и заключения в четырех стенах. Ей иногда казалось, что она действительно не в себе. Девушка готова была просидеть безвылазно в этой больнице хоть всю жизнь, чем провести хотя бы три дня без Александра. Эта буквально болезненная привязанность слегка пугала ее, оставляя в душе ощущение легкого беспорядка, и все же, это было ей необходимо, как воздух.
Аня прижала забинтованные руки к груди. Как все это сложно, хотя возможно только кажется невыполнимым. И ведь она не знает, можно ли вообще прогнать свой дар. По идее, дар – это то, что не проиграешь и не пропьешь, как бы ни хотелось. С точки зрения нормальности, Анины мысли уже были бредом сумашедшего – вынашивать план, как прогнать свою особенность. То, что играет чуть ли не главную индивидуализирующую роль в твоей личности. Ну согласитесь, бред! Однако на этот счет у Ровенской было свое железнобетонное мнение, от которого она отказываться не собиралась, хотя бы из чистого упрямства.
Девушка скользнула взглядом по темным, холодным, неуютным стенам палаты. Мда, в таком помещении даже посреди лета будет холодно, хотя все дело даже не в температурах, а в визуальном восприятии. Безликое бело-серое помещение, навевающее тоску и желание выпрыгнуть в окно, и ночевать на улице, где было и то уютнее, чем в этой стерильной коробке. Ну ничего, завтра ее здесь уже не будет. Ее выпишут, и отправят обратно, в милую сердцу академию, где упаднический Ампир сочетается с поразительной готической строгостью, откуда уж точно не будет желания уйти, чтобы спать на скамейке в парке.
Девушка перевернулась на другой бок, и посмотрела на забинтованные руки, освещенные светом ночного фонаря. Что будет, когда снимут повязки? Выдержит ли она зрелища обезображенных шрамами рук, сморщенных, как у древней старухи?
Анна сглотнула подступивший к горлу ком. Непрошенный озноб прошел по телу. Если все так и случится, то она будет носить бинты всю жизнь, чтобы никто не смог увидеть испрещенной уродливыми шрамами кожи.
Лолита представила себе это зрелище, и зажмурилась, чтобы прогнать услужливо нарисованную воображением картину. Слишком, слишком ярко. Но ведь у Александра такого нет. Он отделался четырьмя короткими, проходящими по всей длине рук шрамами, которые не смотрелись безобразно, хотя чего еще было ожидать: его кожу не оттягивали металлические крюки, а всего лишь открылись раны, как от сильных порезов. Нет, думать об этом больше нельзя, не то она сойдет с ума от беспокойства.
«Чертова больница! Скрытая психушка!» — в отчаянии подумала Анна, и уткнулась лицом в подушку. Хотя к ней никто не приходил всего два дня, девушка уже как никогда остро чувствовала свое одиночество, а стерильная серость палатных стен еще больше ухудшала и без того ужасное состояние.
Проворочавшись до рассвета, Аня так и не смогла уснуть. Утро было пасмурным, серым, и от этого хотелось в буквальном смысле выть. Впервые девушка так ненавидела осень.
Она слезла с кровати, и стала мерять комнату шагами.
«Прекрасно! Еще немного, и я буду кидаться на стены, разбивая костяшки пальцев в кровь» — горько подумала она, беспокойно расхаживая туда-сюда, словно тигр по клетке. «Ну ничего, сегодня меня здесь уже не будет»
Наконец устав кружить по палате, она снова легла, и закутавшись в одеяло, долго не моргая смотрела в окно, выходящее на наредкость безлюдную мостовую. Даже машины редко проезжали по ней, отчего Анна еще больше чувствовала свою изолированность от мира. Небо тяжелое, свинцового цвета, низко нависло над землей. Поднялся ветер, и в окно тихонько застучала ветка росшего у здания клена. Спустя некоторое время дробно забарабанили первые капли дождя, под которые Лолита медленно скользнула в столь желанный ее душой сон.
Прохладное дуновение.
Анна открыла глаза. По стеклу все также танцевал дождь, а серые тона стен с первой секунды пробуждения вновь стали вгонять в апатию.
Ее шеи мимолетно коснулось что-то холодное. Девушка повернула голову.
— Слава богу! – выдохнула она, и тут же села на кровати. – Как я рада, что ты пришел!
Вампир удивленно поднял брови:
— С тобой все в порядке? Ты как-то странно себя ведешь.
— Не знаю, не уверена. – вздохнула Анне. – Я думала, что с ума тут одна сойду.