– Это счастливый дозорный, – твердо закончил Даг.

– Мы будем собирать дрова, – продолжала Фаун, и уголки ее губ поползли вверх.

Его губы были заняты другим. Сквозь поцелуй Даг пробормотал:

– Разведем большой, большой костер.

– Найдем шумных белок...

– Эти белки – просто наказание. – Даг посмотрел на Фаун, и она удивилась: как ему удается фокусировать взгляд на таком близком расстоянии? – Если их будет целых три... Ты оптимистка, Искорка.

Фаун хихикнула, радуясь, что у него так блестят глаза. Даг показался ей таким печальным, когда вернулся...

К огорчению Фаун, на лестнице раздались тяжелые шаги. Приближался не то Флетч, не то Вит. Фаун вздохнула и выпрямилась.

– Значит, едем.

– Если только не начнется гроза.

– Молнии и гром не удержат меня в этом доме и на день, – лихорадочно прошептала Фаун. – Пришло время мне двигаться дальше. Ты понимаешь?

Даг кивнул.

– Начинаю понимать, крестьяночка. Для тебя так и должно быть.

Фаун в последний раз поцеловала Дага, прежде чем соскользнуть с его коленей, думая: «Завтра мы будем целоваться сколько захотим». Сердце ее таяло от нежности в глазах Дага, когда он неохотно выпустил ее из объятий. Любая буря не страшна, если есть такая надежная гавань, как эта улыбка.

Бесконечные хозяйственные дела на следующее утро Фаун одолела с лету. Как всегда, она подоила коров, а потом, решительно размахивая палкой, заставила растерянных буренок бежать на пастбище непривычной рысцой. Практические нужды заставили отложить соблюдение правила, согласно которому жених и невеста до венчания не должны видеться в день свадьбы, до окончания завтрака, когда прибыла тетушка Роуз Блуфилд, чтобы помочь Трил с готовкой и наведением порядка, а самые близкие подруги Фаун и к тому же ее кузины Филли Блуфилд и Джинджер Ропер явились наряжать невесту.

Первым делом нужно было как следует вымыться. Женщины отправились к колодцу, а мужчин отослали на реку. Фаун испытывала серьезные опасения насчет того, можно ли оставить Дага в его уязвимом состоянии на милость папы Блуфилда, Флетча и Вита; хорошо хоть близнецам было велено сначала переделать кучу всякой грязной работы. Пока Филли и Джинджер тащили Фаун к колодцу, она все еще продолжала выкрикивать вслед мужчинам строгие приказания не позволить лубкам Дага намокнуть. Затем последовали глупые полчаса наготы, воды и мыльной пены у колодца; мама Блуфилд принесла ради такого дела свое лучшее душистое мыло. Фаун по возвращении в спальню, где Филли и Джинджер принялись расчесывать ее волосы, с облегчением услышала шаги и голоса мужчин; Даг спокойно отдавал Виту какие-то распоряжения.

Филли и Джинджер очень старались сделать все так, как им велела Фаун, сохранившая, впрочем, довольно смутные воспоминания о рассказах Рилы насчет свадебных обычаев Стражей Озера; Фаун только сокрушалась о том, что ее волосы слишком кудрявы и непослушны, чтобы улечься так, как, несомненно, ложились длинные пряди дозорных. Так или иначе, результат получился очень привлекательный: волосы аккуратными густыми волнами были подняты с висков вверх и сколоты в узел на темени, после чего им было позволено струиться по спине обычным бурным потоком. В маленьком ручном зеркале, которое подружки держали на расстоянии вытянутой руки, лицо Фаун выглядело поразительно благородным и взрослым, и Фаун даже заморгала от непривычного вида. Брат Джинджер этим утром проехал четыре мили до Зеркального пруда, чтобы доставить цветы, о которых его так просила Фаун: три не слишком помятые водяные лилии; теперь ими украсили волосы Фаун.

– Мама говорила, что ты можешь получить сколько хочешь роз, – сказала Филли, склонив к плечу голову и осматривая плоды своих усилий.

– Эти цветы больше напоминают об озере, – ответила Фаун. – Дагу они понравятся. У бедняги здесь нет ни родных, ни друзей, так что ему приходится обходиться тем же, что и местным крестьянам. Я знаю, как он огорчен тем, что не может по обычаю Стражей Озера прислать свадебные дары до венчания: у них, как я понимаю, принято делать это заранее.

– Мама предположила, – сказала Филли, – что ни одна женщина его собственного народа не пожелала выйти за него из-за его увечья.

Фаун предпочла не обратить внимания на скрытое осуждение ее собственного решения и только сказала:

– Не думаю, что это так. За время службы очень многие дозорные становятся калеками. Как бы то ни было, Даг – вдовец.

– Мой брат говорит, что близнецы рассказывали, как его конь разговаривает с ним по-человечески, когда рядом никого нет, – сообщила Джинджер.

– Откуда они это знают, – фыркнула Фаун, – если в это время рядом никого не бывает?

– Верно, – неохотно согласилась Джинджер, обдумав слова Фаун.

– И к тому же это ведь говорили близнецы.

– Они такие, – подтвердила Филли и с сожалением добавила: – Должно быть, они выдумали и историю о том, как он своей магией сделал целой стеклянную чашу, которую они разбили.

– Э-э... нет. Про это они не выдумали, – признала Фаун. – Мама убрала ее подальше на сегодня, чтобы ее снова кто-нибудь не уронил.

За этими словами последовало глубокомысленное молчание. Филли принялась расправлять локоны Фаун, отведя в сторону ее руку: Фаун все время пыталась пригладить непослушные кудри.