Для облавы выбрали вторую новогоднюю ночь 1920 года. За неделю до операции Пальмер разослал секретные инструкции местным органам бюро расследований. В них предписывалось организовать с помощью тайных агентов в обеих партиях собрания коммунистов в ночь на 2 января, произвести налет и завладеть всеми документальными "уликами": экземплярами уставов, протоколами собраний, членскими книжками, учетными карточками, перепиской и т. д., арестованных же коммунистов абсолютно изолировать от посторонних. "Иностранцев обыскивать тщательно; если будет захвачена целая группа людей, их следует выстроить в шеренгу лицом к стене и обыскать".

По сигналу из центра облавы начались сразу в тридцати трех крупнейших городах страны. Не было местного отделения коммунистических партий, порог которого не переступила бы в ту ночь нога полицейского. Практически все руководители были арестованы, причем многие даже без ордера на арест. Четыре тысячи человек встретили восход солнца в тюремных камерах.

Во время облав в Бостоне, Челси, Брокстоне, Нешуа, Манчестере, Портсмуте было арестовано около восьмисот человек. Половина была отправлена на иммиграционный пункт в Бостоне, а затем на остров Дир в Бостонском заливе.

Последний переход заключенные совершили, будучи закованными в цепи. Газеты поспешили увидеть в этом факте неопровержимое доказательство того, что арестованные — опаснейшие преступники.

На острове иностранцы содержались в ужасных условиях. Их загнали, как скот, в тесное помещение, лишили самого необходимого минимума санитарных условий и отопления, полностью отрезали от внешнего мира.

Остальных четыреста человек отпустили через несколько дней, поскольку выяснилось, что арестованные никоим образом не были связаны с революционным движением. Были, например, освобождены из-под ареста тридцать девять пекарей из Линна (штат Массачусетс), схваченных во время "тайной революционной сходки". Дознание установило, что вечером 2 января они встретились, чтобы организовать… кооперативную хлебопекарню.

В штате Нью-Йорк было задержано четыреста иностранцев. С ними тоже совершенно не церемонились и обращались с самой грубой жестокостью. "Мне нанесли сильный удар в голову, — показывал впоследствии один из арестованных, — какой-то детектив сбил меня с ног, сел сверху и, надавив коленом в спину, начал с силой загибать тело назад, пока у меня не хлынула кровь из носа и рта". В Питтсбурге, располагая двадцатью ордерами, агенты схватили сто пятнадцать человек и бросили их за решетку.

В штате Нью-Джерси было произведено пятьсот арестов, но большинство арестованных пришлось отпустить за недостатком улик. Так, один из пятисот был просто "похож на радикала" (!), поэтому его арестовали на всякий случай; другой, случайно оказавшись свидетелем облавы, имел неосторожность справиться о причине переполоха, чем вызвал сильнейшее подозрение у агентов, и тоже был арестован.

И все-таки Пальмер был не первым человеком, кому пришла в голову идея облавы на рабочих. Власти некоторых штатов пришли к ней совершенно самостоятельно и раньше министра юстиции. Власти штата Иллинойс, не подозревая о стратегических замыслах Пальмера, разработали план облавы на всех инакомыслящих и наметили осуществить его в новогоднюю ночь, то есть за день до пальмеровских облав. Узнав, наконец, о грандиозном плане Пальмера, они были сильно раздосадованы — все-таки их приоритет был поставлен под сомнение. Тем не менее облава была произведена в назначенный срок. Среди двухсот задержанных оказался выдающийся лидер уоббли "Большой Билл" Хейвуд. Через день за решетку попало еще двести двадцать пять человек.

Террор на уровне штатов был еще более жестоким, хотя и, быть может, менее бросающимся в глаза. Традиционное фрондерство штатов обернулось в XX веке реакционной твердолобостью. Штаты обнаруживают ее всякий раз, когда федеральные власти, уступая национальному общественному мнению, пытаются осуществить какое-либо либеральное мероприятие. Строптивые штаты игнорируют в подобных случаях общественное мнение. Они все еще обладают значительным суверенитетом и могут не придавать ровно никакого значения тому, что по данному вопросу думает нация. Когда же центральное, правительство становится предводителем реакции, штаты значительно опережают его.

В 1917–1918 годах штаты Айдахо, Миннесота, Монтана, Южная Дакота и Небраска приняли законы против "преступной анархии" и "синдикализма", против "демонстрации красного флага и подрывной деятельности". В следующем году уже двадцать штатов приняло два первых закона, а еще через год в тридцати двух штатах были приняты законы против демонстрации красного флага.

Капиталисты и консервативные лидеры рабочих профсоюзов вкупе с "патриотическими" организациями активно содействовали практическому осуществлению этого законодательства. Было арестовано не менее 1400 человек, из которых 300 подверглись тюремному заключению.

В Чикаго были преданы суду Роуз Пастор Стоукс, "Большой Билл" Хейвуд и 83 других видных рабочих лидера. Все были посажены в тюрьму на срок от пяти до десяти лет. В Нью-Йорке судили Чарльза Рутенберга, И. Фергюсона, Джеймса Ларкина, Гарри Винницкого и Бенджамина Гитлоу. В Калифорнии из 500 арестованных 264 человека было брошено за решетку.

Только в начале 1920 года стали появляться первые признаки спада гонений. Наваждение исчезло вместе с улучшением экономической конъюнктуры, которая всегда служила для янки прекрасным живительным бальзамом, возвращающим здравый смысл. В них быстро просыпался дух аполитичного, думающего об одних только долларах, буржуа, и они торопились занять свое место под теплым душем экономического бума. К тому же рабочее движение получило такой удар, от которого ему не скоро предстояло оправиться.