— Мне это всё равно! — сдерживая злость, сказал юноша и, приподняв шляпу, удалился.

— Это что? Хозяйский сын? — спросил бухгалтер. — Влюблён мальчик? Успел уж?

— Что он говорит пошлости, ему и Бог велел, — проговорила Тотти, — но вам-то как не стыдно?

— Да что ж тут стыдиться? Дело простое. Увидел хорошенькую девушку, да ещё без эллинского носа, ну и, кончено, и готов.

— Вам нужен адрес Анатолия Павловича?

— Нужен.

— Вот он живёт там накось. Видите, белый дом с зелёными ставнями? Там железные ворота, и подъезд налево. Прощайте.

— Постойте, постойте, — вы сердитесь! Ради Бога, — этого совсем не надо. Если я что сказал лишнее, не обращайте внимания. У меня язык, что воронка — всё проливается. Ну, умоляю вас, не сердитесь. Я проживу здесь дня два, и каждый день буду ездить на осле мимо ваших окон.

Она кивнула ему головой и пошла по дорожке, а он направился к указанным ему воротам.

Анатолий только что встал и пил у себя в комнате чай, когда увидел из окна Алексея Ивановича. Он поморщился, но пригласил его войти в комнату.

— Вы извините, я не у себя живу, — сказал он, подавая ему стул и как бы намекая, чтоб он не засиживался.

— Я тоже в гостинице, — возразил Алексей Иванович.

— Это не гостиница, а дом моего тестя, — поучительно заметил товарищ прокурора.

— Да, это выгоднее гостиницы, — согласился бухгалтер. — Вы меня извините, что я осмелился ворваться в вашу интимную жизнь. Но мною руководило желание передать вам, быть может, нужные телеграммы.

— Весьма благодарен, — ответил Анатолий, не выражая, впрочем, на лице никакой благодарности, и протянул руку за телеграммами.

Алексей Иванович вынул бумажник, покопался в нем и вытащил три депеши.

— Вот это номер первый, — сказал он, — вот второй, вот третий, — в хронологическом порядке.

Анатолий вскрыл первую телеграмму, тотчас же её бросил, вскрыл вторую, слегка побледнел, сдвинул брови, подумал, медленно распечатал третью, прочёл, свернул её и встревоженно сделал несколько шагов по комнате. Он видимо сдержался и больно закусывал свои побелевшие губы.

— Кажется, я вам привёз неприятные известия? — спросил бухгалтер.

— Да, не из приятных, — сказал он, продолжая шагать.

Алексей Иванович молча следил за ним глазами.

— Не могу ли чем-нибудь, вам помочь? — спросил он.

Анатолий улыбнулся его наивности.

— Вы? Мне? — спросил он в свою очередь. — Нет, благодарю вас. Я не нуждался никогда ни в чьей помощи.

Бухгалтер встал.

— В таком случае до свидания! — сказал он.

— До свидания, — повторил товарищ прокурора, подавая ему руку. — Я искренно вам благодарен за ваше беспокойство; я прямо поражён. Неужели вы приехали для этого из Константинополя?

— Я думаю, это всякий бы сделал. Ведь вы, я полагаю, привезли бы мне нужные депеши, если б были в моем положении?

— To есть, если б располагал совершенно свободным временем? Очень может быть. Весьма вероятно.

Он проводил гостя до двери, воротился к столу, снова перечёл все три депеши, улыбнулся, потёр себе пальцем лоб, опять прошёлся по комнате, затем остановился, поднял голову и сказал:

— Надо действовать.

Он тщательно оделся, вычистил и отшлифовал ногти, подвил усы, завязал очень искусно галстук, посмотрел на часы и позвонил прислугу.

— Я ухожу по делу, — сказал он, — ворочусь не раньше, как через час. Если спросит обо мне барышня, вы скажете, что я к часу буду.

Он ещё раз оглядел в зеркале свой туалет, ещё раз поправил галстук, взял шляпу и трость и вышел из дома.

По воскресеньям у Петропопуло вставали раньше, потому что отец и сын вставали рано, и подымали весь дом. Товарищ прокурора уже знал этот обычай дома, знал, что в одиннадцать часов девицы уже одеты, и потому смело шёл к ним в своём светлом фланелевом костюмчике, ярко освещённый жгучим августовским солнцем юга. Он уже решил бесповоротно действовать так, как, по его убеждению, следовало действовать, и смело отворил узорную калитку их сада.

Едва он сделал несколько шагов, как увидел Лену, игравшую с таксой. Молоденькая собака на вывернутых лапах неуклюже носилась за нею, ловя за подол платья, а девушка хлопала в ладоши, отскакивала, прыгала, смеялась и кричала.

— Эту так эту! — почти вслух сказала. Анатолий, подходя к ней.

— Я пришёл к вам проститься, — начал он. — Я сегодня же должен ехать в Россию.

Лена так и застыла с раскрытым ртом. Ему даже показалось, что она шатается и беспомощно протягивает к нему руки. Может быть, этого и не было, но он быстро схватил её за плечи рукой и шепнул: