Шаг, шаг, шаг, искры перестают сыпаться в стороны, они вьются в воздухе, собираясь в светящееся облачко, переливчатое, туманное, плывущее вверх, впитывающееся...

Шаг. Последний. Фигура в золотистом тумане... Хрипловатый голос:

– Подойди, Слава. Ближе... Повернись спиной и ничего не бойся.

Я бы, наверное, все-таки испугался. Мне не нравился этот человек и не нравится все незнакомое. Я не умею доверять и не хочу уметь. Я бы не стал подставлять спину человеку, которого знаю не больше суток.

Славка посмел.

Он придвинул кресло - как-то криво, точно руки не слушались. А может, правда не слушались. Придвинул и посмотрел Эркки в глаза. Ненадолго, на пару секунд. А потом развернулся и чуть наклонился вперед, подставив спину.

Золотая ладонь легла между лопаток, проступавших через тонкую китайскую футболку. Дрогнула, пошла вниз, медленно-медленно... пока, вспыхнув, не прикипела чуть выше поясницы.

– Ах вот что...
– прошелестел сухой шепот.
– Не бойся, Слава. Не бойся... и не пытайся вырваться.

И я зажмурился, когда Славка вскрикнул.

Он вскрикнул и тут же замолк, и высокий бледный лоб сразу будто росинками усыпало. Когда я успел открыть глаза? Не помню...

Теперь они светились оба, будто в кино про магию, светились их глаза, волосы, полуоткрытые в мучительном вдохе Славкины губы, сыпала искрами крепкая рука здоровяка с растопыренными пальцами, а угольки - гасли. Быстро-быстро, будто кто-то выключал их от краев к центру.

– Блииииииииин...
– выдохнул рядом восторженный голос.
– Вот блин. Штуша, ты это видишь? Какая красота...

– Ричи-чи-чи!
– неприязненно отозвались джинсы. Кажется, зверек не разделял восхищения подружки.

– Как в мультике "Красавица и Чудовище", - зачарованно промурлыкала малявка.
– Только тут целоваться не будут.

– Яночка...

– Все, - Эркки, мокрый, как топившаяся в мойке мышь, кое-как отлепил руку от Славкиной спины и тряхнул, будто занемевшую.
– Оххх...

– М-м...
– эхом отозвался Славка, обмякая в кресле.

– Эй-эй! Спокойней парень, тише, - крепкие руки не дали ему упасть, прихватив за плечи.- Посиди пока тихонечко. А как мурашки отпустят, можешь пошевелить ногами. Пока только пошевелить, ясно? Вставать сможешь завтра. Только...

– Я смогу ходить?- черные глаза Славки подозрительно блестели.
– Да?

– Сможешь. Только ненадолго, к сожалению.
– здоровяк сожалеюще вздохнул.
– Понимаешь, не целитель я по-настоящему. Чары временные на здоровье навести могу, но полностью излечить не мое, даже если я по огню весь день ступать буду. Прости.

Я услышал, как наша боевая бабка шепотом произнесла то самое словечко, за которое вчера пилила меня, и мысленно согласился. Ага, оно самое.

– Но за восемь-десять дней я ручаюсь, - виновато бурчал здоровяк.
– и боли уйдут... это же неплохо? И...

– Спасибо, - перебил Славка.

– Чего?

– Спасибо, - повторил тот.
– Ты не представляешь, Эркки, ты понять не можешь, что для меня сделал... Хоть восемь дней... Спасибо!

По худому лицу поползло что-то блестящее, и я отвернулся. Смотреть было почему-то тяжело. За эти дни я как-то привык, что Славка как железный. Это я мог ругаться, шипеть, злобиться, фыркать и рычать. А он прямо какой-то железный мальчик, всегда застегнутый на все пуговицы. И не страшно ему, и не больно.

Придурок. Да я, я, кто еще.

– Вот что, - наконец проговорил хозяин.
– В Хайоки целители есть, и хорошие. У меня дом... конечно, он не самый роскошный, но уж никак не меньше этого. Если... словом, я приглашаю вас в гости. Что скажете?

Конечно, мы сказали да. А что можно было сказать?

Сегодня уходим, вот, просим удачи в дороге...

И все-таки не нравится мне этот правильный тип.