На место происшествия сбежалась вся библиотека.

– Что тут произошло?
– подбежал запыхавшийся служащий, круглое лицо которого перекосила злобная гримаса, от нарушившейся, в который раз, тишины.

– Да ничего необычного! Я просто упала со стремянки!
– ворча, Анна попыталась встать, но вдруг вскрикнула от боли в ушибленной руке, а на бедре, скорей всего, теперь будет большой синяк

– Полно! Еще раз нарушите тишину - и я напишу на Вас жалобу, дамочка!

Из толпы зевак вышел Мэнэльтарма.

– Не будьте таким резким, господин. Сейчас ей нужна помощь, а не наставления, - он присел перед девушкой, махнув рукой, что все в порядке.

– Господин Ильфукиир, - Анна кое-как поднялась, и теперь сидела на полу, придерживая руку, - мы все-таки встретились.

– Давно пора. Можешь рассказать мне все, что тебя тревожит по дороге в больничное крыло, - красоту лица разбавила лисья ухмылка.

Люди нехотя разбредались по своим местам, скинув все заботы на учителя.

– Я никуда не пойду с Вами, - упрямилась девушка. Если она сейчас встанет, то придется ковылять, из-за ушибленного бедра, но никак не идти. А так хотелось гордо оставить этого учителя, напоследок бросив, что у нее все круто!

– Пойдем, - уже настойчивее повторил Мэнэль, - мне нужно с тобой поговорить.

Не дождавшись ответа, он просто-напросто поднял ее на руки, и понес к лекарю.

– Отпустите! Я и так уже боюсь Вас до ужаса! Ай! Вы слышите?!

– Да, я не глухой - а вот ты забыла, что мы еще в библиотеке. Служащий скоро лопнет от злости.

Недовольно прыснув, Анна поудобнее взялась за шею эльфа, и уткнулась носом в грудь.

Дорога до больничного крыла показалась ей вечностью. Воспоминания о случившемся еще терзали ее мозг. Не хотелось поднимать эту тему снова. Со временем все вернется на свое место, и никто ни о чем не станет вспоминать. Зачем же еще больше досаждать? В этом мире все держится на любви и ненависти - два сильных чувства, как два колосса, возвышающихся над бескрайним морем жизни. А в нем плавают и мелкие буруны человеческих ошибок, рябь сомнений и бушуют настоящие штормы великих дел. И каждый вправе выбирать. Одни считают, что любовь спасет мир, другие же - что ненависть надежней. Но мы ведь с вами знаем, как тонка эта граница, которую некоторые считают чуть ли не вторым Форт-Ноксом. Для них немыслимо преодолеть ее. На самом деле, в какой-то момент, она становится до того незаметной и прозрачной, что заложники этой иллюзии проходят сквозь нее, не замечая, и этим же и восторгаясь. Последнее время Анна причисляла себя ко вторым. Взвесив все "за" и "против", она решила, что эльф виноват. Он не имел права делать то, что, собственно, уже сделал. Таким образом, она занес себя в вымышленный список потенциальных врагов рыжей. А если еще учесть мнение семьи...

Но, если посмотреть на это с другой стороны, было даже забавно. Анна увидела своего учителя - неприступного, сдержанного высокоморального мужнину - в домашних полосатых штанах и взлохмаченного ото сна.

– Что?
– удивился Мэнэль, услышав тихое хихиканье.

– Да так.

Обоим было ясно: произошедшее хорошо запечалилось в их памяти, после чего они не смогут быть просто учителем и ученицей. Теперь у них есть нечто общее, чем нельзя ни с кем поделиться, никому рассказать... только слегка колоть друг друга безобидными издевками в присутствии друг друга, не нарушая запретов.

***

Лекарь сказал, что беспокоиться не о чем - всего лишь сильный ушиб, но пришлось наложить повязку. Эльфа, как сопровождающего учителя девушки, оставили с ней для заботы о состоянии.

Анна сидела на лежанке с перевязанной рукой, когда вошёл Мэнэльтарма.

– Я принес тебе сок, - он протянул его девушке, потом решил открыть, опасаясь, что одной рукой она не сможет этого сделать.

– Спасибо. А теперь давайте поговорим, - предлагая место рядом на кушетке, и проворно выхватывая, принадлежащее ей, угощение из рук мужчины.

– Анна, почему ты не ходишь на мои занятия?
– он посмотрел на девушку, - я не смогу выдать тебе сертификат, если у тебя будет много пропусков, ты ведь знаешь.

– Ага. Пропуски. Какая актуальная тема для разговора, не находите?

– Мы спали с тобой вместе, в одной постели. И только.

Мэнэль замялся. Ему неловко было говорить об этом. К тому же, он не знал, что теперь будет думать о нем девушка.

– Прошу прощения за пощечину. Я до сих пор не могу отойти от того, что произошло. На самом деле, Вы выручили меня. Спать вот так на улице...
– на его удивление, Анна подняла на него глаза, светящиеся искренностью и никак не осуждением.

– Я просто... не ожидал от тебя такой бурной реакции, - промямлил эльф, пытаясь собраться с мыслями. Но они, строптивые, уплыли в дальние дали, пожелав ему удачи в этих начинаниях.

" ... Их присутствие путает мысли из-за необъяснимых всплесков неведомой энергии. Их кровь никогда не станет спокойной... " - пришло Мэнэльтарме на ум совершенно случайно. Он опасливо посмотрел на Анну - она, видимо не зная, что учитель страдает от слишком большой плотности мыслей на один квадратный сантиметр его головы, беззаботно попивала сок и думала о чем-то отвлеченном.

– Самым прямым образом, - шепнул Мэнэль себе под нос, сцепив руки так, что костяшки пальцев побелели.

– Вы что-то сказали?

Он посмотрел на девушку в упор, не на шутку испугав ее. На мгновение ей показалось, что Мэнэльтарма хочет ее поцеловать, но, к ее облегчению, он всего лишь ограничился пристальным разглядыванием.

– Можешь показать мне свои клыки?

– Что?! Это шутка такая?
– вскрикнула Анна.

– Нет. Не шутка, - лицо эльфа не выражало ни любопытства, ни намека на улыбку - лишь немое требование, однако, не принудительное.