– То-то и оно, что смотрел. Эх... Хотя спорить не буду: выбор достойный. Многообещающий.

– Ты о чем?

– Ладно уж, отправляйся. Время поджимает, не так ли?

Он всегда все знает. Кожей чувствует, наверное. Бритой кожей своего затылка, в который я так усердно пялился.

– Разрешаешь?

Сорен оставил мой вопрос без ответа, откинулся на спинку стула и внимательно оглядел меня с ног до головы.

– Рубашку смени, кавалер.

Неужели, опять? Ну точно! Прямо по шву. Но эти нитки еще долго продержались, с неделю, не меньше.

– Спасибо.

– Давай, давай!
– он махнул рукой, прислушиваясь к чему-то за окном.
– А то вдруг что-нибудь помешает?

И брат снова оказался прав: пока я стаскивал одну рубаху и надевал другую, в дверь нашего жилища постучали.

Обычно открывать бегаю я, но в этот раз Сорен, видимо, полагая мой оголенный торс не сочетающимся с ролью привратника, отправился встречать посетителя сам. Не слишком желанного, кстати. Это стало мне понятно по сухому тону первых же слов:

– Чем могу быть полезен?

– Любезнейший Сорен, с недавнего времени я даже и представить боюсь, где и как можно обходиться без ваших необычайно ценных услуг!

Знакомый голосок, однако. Староста к нам пожаловал, лично и, похоже, без сопровождения, если так елейно льстит. На людях-то он свой чин блюдет и добрых слов на ветер не бросает, а тут... Прямо-таки маслом растекается.

– Ваши золотые руки, не побоюсь этого слова, возродили нашу бедную, богами забытую деревеньку.

Смешно, но он даже почти не врет. В каком-то смысле. До нашего с Сореном вмешательства поселение в лабиринте Филеззских холмов жило, затаив дыхание и не отваживаясь ступить шаг в сторону с дюжины протоптанных кровью тропинок. Обычное дело для попавших в полосу прилива, хоть плачь, хоть проклинай всех небожителей, которых можешь вспомнить, а деваться тебе все равно будет некуда. Либо убирайся куда подальше от опасного соседства, либо отважься дожить свой век в родном доме. А если своей смелости не хватает, ее всегда можно занять у лоцманов. Грязь в золото они, конечно, не превратят, хотя, говорят, и это вовсе не невозможно, но жизнь облегчить смогут. Настолько, насколько хватит тяжести либо кошелька заказчика, либо груза на душе у того, кто за заказ возьмется. Почему Сорен решил вдруг заняться бедами местных жителей, я так и не понял. Да, оплату нам обещали, пусть и не слишком щедрую, но брата явно притянуло сюда что-то совсем другое, не блестящее и не звонкое.

А вот на уме у старосты как раз звенело и сияло во всю возможную силу.

– И все же, любезнейший Сорен, меня продолжает тревожить одно крохотное обстоятельство, по какому-то недоразумению укрывшееся от вашего внимания. Одно очень выгодное обстоятельство.

Я из своей комнаты не мог видеть беседующих, но судя по глухому скрежету, брат задвинул стул под рабочий стол с такой силой, что на полу остались борозды.

– Господин управитель, помнится, мы уже обсуждали упомянутое вами обстоятельство, и думаю, я ясно дал понять, почему оно должно оставаться в неприкосновенности.

– Любезнейший Сорен, разумеется, никто кроме вас не в силах решить судьбу одного крохотного и никому не нужного клочка земли, и я не могу настаивать, но все же... Все же?

Что-то еле слышно звякнуло. Как туго набитый кошель.

– Это опасное место, господин управитель. И боюсь, понесенные мной затраты нельзя будет покрыть...

– Ну разумеется!

Звяканье повторилось.

– Видимо, я утратил умение вести беседу, господин управитель. Прошу простить эту оплошность и повторяю: в дом у расщелины никто и никогда не должен войти.

– Любезнейший...

– Нам больше не о чем говорить. Извольте убираться прочь.

Староста помолчал, потом зашаркал, отправляясь к выходу, и уже с порога или даже из-за него буркнул что-то о недальновидности лоцманов.

Я подождал, пока дверь захлопнется, а шаги стихнут, и только потом заглянул в комнату.

Брат стоял у стола и задумчиво разглядывал на свет алую бусину.

– Пора собирать сумки?

Он обернулся, удивленно приподняв бровь:

– Ты еще здесь? Смотри, опоздаешь.

– Я не... Могу никуда и не ходить. Особенно после вашего милого разговора. Так собираться или нет?

Сорен вздохнул.

– Мы и так излишне долго нарушали покой местных жителей. Пожалуй, не стоит больше злоупотреблять их гостеприимством... О сумках не волнуйся, я сам ими займусь. У тебя куда более важное дело стынет, верно?

– Да не так уж я и...

– Иди. В конце концов, чего стоит лоцман без опыта?
– подмигнул брат.

***

И все-таки, деревенька сильно преобразилась за то время, пока мы работали. Помню, в день приезда на улице было не встретить и пары человек, а сейчас и дети играют, и женщины сплетничают, а куры совсем осмелели и чуть ли не путаются под ногами. И даже солнце светить стало как-то то ли ярче, то ли теплее.

Конечно, если по уму, то дел тут еще много. Не на месяц и не на год. Но главное уже готово: провешены и отмечены все границы, за которые заступать не следует. Карта тоже составлена, и если королевская казна вдруг расщедрится на помощь нуждающимся, тем, кто придет вслед за нами, останется только тщательно исполнить все предписания. Тем более, если пригонят с дюжину магов, пусть хоть совсем молоденьких, справятся они в два счета. Только верится в такое чудесное будущее почему-то с трудом. Скорее, изымут землю под опеку государства, а сельчан отправят туда, где мир не ходит ходуном.