— Заходи чаще. Найдем интересную работу, — добавил учитель.

— Когда Юзик с Кимом возвращались к своему дому, то Юзика кроме всего, в особенности занимал один вопрос, который он, наконец, и задал Киму:

— Скажите, откуда и почему такие удивительные имена в ребят: Квант, Хризантема? И даже ва… ва… ша…

— Во-первых, очень плохо, что ты называешь меня, своего брата, на «вы». Брось это. И Риму не называй. А имена не хуже за Никиту, Евдоха, Пантелея и т. д.?

— Да таких имен, как у вас, совсем нет на свете.

— Как так нет, когда ты сам слышал и говоришь про их?

— Они придуманные.

— А «Пантелеи» и «Харитоны» откуда взялись? Они также вымышленные, только вымышленные более глупыми чем мы людьми тысячи лет назад. Зачем нам их имена, когда мы можем иметь свои, лучшие. А может ты веришь в святых, которые в старых календарях назывались этими именами? — сказал Ким, насмешливо взглянув на Юзика.

— Нет! — ответил Юзик. — Очень уже надоедал нам закон божий в школе. Мы даже издевались над ним.

— Молодчина, когда своим умом дошел— похвалил Ким. — У нас даже старики давно уже оставили эти суеверия, хотя и носят еще стародавние имена. Эти старые греческие или латинские слова в переводе означают определенные понятия, например, «терпеливый, злой, хромуша» и т. д. Так на какое лихо нам называть парня по-гречески «хромуша», когда можно назвать его по-ученому «Электрон»?

Юзик пожал плечами и улыбнулся. Удивительно как-то с непривычки, но выходить совсем просто и разумно.

Вместе с Кимом пошли и обедать. Опять Юзик почувствовал себя неудобно в этом «барском ресторане», на людях.

— Что ты себе возьмешь на обед? — спросил Ким.

Юзик испуганно взглянул на его.

— А что дадут.

— Есть много блюд. Выбери, что хочешь. Вот карточка. Юзик нерешительно взял в руки карточку, взглянул на ее и промолвил:

— Мне все равно. Что дадут.

Ким сам выбрал для него молочную лапшу, курицу и кисель из ягод.

Вкусный был обед, но Юзик лучше согласился — бы съесть в своем уголке хлеба с салом, чем тут эти барские блюда. Очень уж было неудобно.

После обеда он пошел в комнату к деду.

— Надо уже начинать думать о твоей работе— сказал дед. — Недели две ты еще можешь поиграть, пока осмотришься, познакомишься с нашей жизнью, а там нужно будет приискать для тебя работу. С четырнадцати лет каждый у нас работает. Правда, работа небольшая, легкая, часа на два день и каждый пятый день свободный, но все же такой надо и приучаться к работе и пользу приносить хозяйству. Да что тут говорить? Мы с восьми лет работали в своих собственных хозяйствах по целым дням. И те ученики, которых ты видел, имеют определенные обязанности в хозяйстве.

— Да я ничего лучшего и не желал бы, как иметь работу, — сказал Юзик. — Я бы да с радостью работал на фабрике-кухне.

— Ага! Я и забыл! — подхватил дед. — Ты-же уже имеешь специальность. Вот и работай в этом направлении.

У нас такая же кухня. Сегодня я переговорю с товарищами. Сегодня будет общее собрание. Стоит и тебе пойти. Послушаешь, как мы решаем свои дела.

Еле дождался Юзик время, когда надо было идти на собрание. В большом театральном зале, на нижнем этаже, собралось человек пятьсот. Юзик никогда не видел такого большого и красивого зала. Стены и потолок были разрисованы какими-то рисунками, которых и понять то нельзя было, но строгие простые линии невольно создавали впечатление чего-то могучего. Интереснее всего было то, что никаких лампочек видно не было, а межу тем было светло, как днем.

Долго ломал голову Юзик, пока сообразил, что лампы спрятанный вокруг всего зала под потолком за перегородкой в стене. Они незаметно освещали потолок равным светом, а оттуда он отражался на весь зал.

Дед и внук протискивались к группе, где сидели Ким с Риммой, тетка Агата и дядя Симон. На сцене за столом, покрытым красным сукном, сидело несколько человек, за ими на стене — огромный портрет Ленина, около его — два красные флага. Особенно заинтересовали Юзика огромные ленты над сценой и на стенах. На них было написано:

ПОКА СУЩЕСТВУЕТ НА СВЕТЕ КАПИТАЛИЗМ — СУЩЕСТВУЕТ ДЛЯ ТЕБЯ ОПАСНОСТЬ.

НЕ СМОТРИ НА ТО, ЧТО СДЕЛАНО; ВСЕГДА ПОМНИ О ТОМ, ЧТО НАДО ЕЩЕ СДЕЛАТЬ.

ВЫПОЛНИЛ ЛИ ТЫ СВОЕ ЗАДАНИЕ?

ТОТ НЕ ГРАЖДАНИН, КОГО НАДО ЗАСТАВЛЯТЬ РАБОТАТЬ И УЧИТЬСЯ.

— и еще ряд похожих лозунгов.

После некоторых подготовительных формальностей совещаний, замечаний, выступил оратор:

— Товарищи! Среди вас есть много людей, которые родились, воспитывались, жили здесь в те допотопные времена, когда на этом месте была мизерная, деревня Курычи. Эти живые свидетели могут вам рассказать, каким образом мизерная деревня превратилась в совершенную сельскохозяйственную фабрику. Они могут вам рассказать о той борьбе, которую пришлось вести сначала с контрреволюционными армиями и бандами, потом с кулаками, бескультурьем, отсталостью и другим наследством, оставшимся от старого строя и всяческими способами препятствовавшим перестройке жизни на новый лад. Вам расскажут, как бедные хозяева упорно держались за свое жалкое, «собственное» хозяйство, жили, как дикари, но не хотели жить так, как мы сейчас живем; как бабы ревели, когда тракторы запахали их разбросанные кусочки земли и огород. Когда коров согнали в общий, хороший сарай. Сто человек, каждый на своей полосе, с первобытными инструментами возились с утра до вечера и производили столько, сколько у нас сейчас делает один человек за пять часов. А когда им предложили устроить другое хозяйство, такое, как у нас сейчас, — то они и слышать не хотели.