— Пригодится, — у Сергея было явно игривое настроение.

Он настойчиво обнял Надю.

— Ты такая красивая сегодня.

— Сегодня? А вчера? — смотря из-под ресниц. Она поддерживала игривость Сергея, флиртовала и наслаждалась его настроением.

— Ты всегда красивая, малыш. Самая красивая, — он нагнулся, чтобы поцеловать, и повёл в танце, включив музыку. Его движения становились всё настойчивее, наверное, грубее, губы были жаждущие, ищущие.

— Я соскучился.

— Хм, — Надя промолчала.

— Не веришь?

— Верю ежу а тебе погожу, — приглушённо засмеялась в шею мужчины.

— Годи… годи… нам спешить некуда.

Через несколько часов шампанское было допито, виноград и сыр съеден, Надежда лениво лежала на простынях и наслаждалась умелым массажем любовника.

— Наденька, ты самая лучшая… грудь, попа.

— Самая-самая?

— Угу… — проводя губами по позвоночнику вслед за руками.

— Лучше Олеси?

— Зачем ты поднимаешь эту тему? Давай не будем сейчас.

— Почему же, — она резко перевернулась и пристально смотрела на Сергея.

— Я ошибся, бывает… что теперь делать? Я извинился.

— Нужно мне твоё извинение, — ухмыляясь. Наиграно. Понимая, что и Сергей понимает эту наигранность и даже некоторую натянутость, которая возникала всякий раз при упоминании непродолжительного и не такого уж и бурного «романа» начальника с молоденькой подчинённой.

— Малыш, значит, нужно, если до сих пор упрекаешь. Грешен, увлёкся, но всё в прошлом, я твой.

Надежда ухмыльнулась и перевернулась обратно на живот.

— Не будь такой, Надежда, ты же не злая. Что ты хочешь, чтобы я уволил девчонку?

— Почему нет?

— Это изменит прошлое? Куда она пойдёт? Сама подумай… время какое, где она найдёт работу по специальности? Молодая, глупая, повелась. Будет ей уроком. И мне. Но лишать приличной работы и хорошей практики, как-то слишком, согласись. Не будь злопамятной. Ты же выше этого, — заглядывая в глаза, потом целуя у ушка, немного прикусив, — малыш, прекращай.

— Хорошо, — она поджала губы, но потом расслабленно улыбнулась.

Так или иначе, Олеся была в прошлом, Сергей был почти безупречен в поведении. Он, вспылив в номере, пригрозив её уволить и другими «карами», в итоге быстро успокоился и даже восхитился связью Надежды с известным актёром, видимо, записав это «достижение» на свой счёт.

«Ты настолько хороша, малыш, что сам Рой Флеминг не устоял» — сказал через пару недель, сидя в её кабинете, покачиваясь на компьютерном кресле.

К обеду следующего дня Надежда суетилась на кухне, доводя праздничное меню до идеала.

Уже давно она не устраивала праздники в своём доме, ограничиваясь дежурными поздравлениями по телефону или интернету. Сейчас, хотя Надежда старалась как можно меньше времени проводить за своим излюбленным занятием, и ей это удавалось, встреча на её территории родственников казалось ей не только волнительным занятием, но и утомительным.

Однако плескавшаяся радость и предвкушение общения перекрывали некоторую усталость и недосып после ночи с любовником.

Когда все расселись, суетливо устраиваясь, переговариваясь и шутя, нахваливая кулинарные способности Нади, беседа полилась плавно, перетекая из одной темы в другую. От детских успехов племянников и внуков — главная тема гордости родителей Нади и Любы, — до планов на будущее — нехитрых, понятных, которыми делишься с близкими людьми.

Люба, мечтающая похудеть, и её муж, мечтающий о третьем ребёнке и не теряющий надежды, что всё же ему удастся уговорить супругу. Он даже присоединил семью к уговорам под всеобщий смех, и Люба обещала подумать, вот только скинет килограмм семь-десять. На что Надя только закатила глаза. Благой порыв Любы ходить в спортзал не увенчался успехом, найдя уважительную причину, и не одну, она перестала заниматься.

Мама, рассуждающая о поливке и преимуществах удобрений. Отец, с энтузиазмом обсуждающий варианты перекрытия крыши на старом дедовом доме, переделанным семьёй в дачу.

Когда-то это был дом родителей отца Надежды — Валерия Егорыча, там же, в этом же селе, через пару домов, жила его будущая жена — Машуня. Поженившись, они уехали в город, работали на градообразующем предприятии, от него и получили просторную квартиру, которую уже много лет с любовью обустраивал Валерий Егорыч. Родители Машуни были ещё живы и в крепком здравии, а вот его родителей не стало. И маленький, покосившийся домик перешёл по наследству Валере. Добираться было неудобно, село отдалённое, но чета с воодушевлением принялась обустраивать, насколько хватало возможностей, территорию. Да и родителям Машуни было подспорье — частое, почти круглосуточное присутствии семьи по соседству.