— У нас нет подходящей комнаты, ваше превосходительство, — зашипел корчевник на ухо герцогу, собирая испачканные салфетки.

— Да мне плевать, хочешь, во дворе с семьей спи, — не прекращая учтиво улыбаться Като, как можно тише ответил ему Матей.

— Вас проводят в ваши покои, миледи, — объявил ей герцог, на прощанье легко и быстро коснувшись губами ее руки, и тут же снова погрузился в какой-то спор со своим соседом слева.

Като, решив, что больше здесь высиживать нечего, все еще ошарашенная этой необычной костюмированной пирушкой и взрывающимися фруктами, поспешно удалилась наверх, в комнаты. Недовольно ворчащий хозяин «Клена», из вредности гремя связкой ключей и кряхтя, проводил ее. Вредный старикашка с полчаса колупался с замком, бурча себе под нос, что жена его попробует отстирать вишневые пятна с ее одежды, если миледи пожелает. А потом толкнул дверь и ушлепал обратно вниз, в банкетный зал. Ключ в замке снаружи оставил, противный.

Очутившись в номере, Като тут же сбросила с себя всю одежду, и прикрываясь ею же, поспешила принять предложение корчевника — выставила свои заляпанные джинсы, худи и футболку в коридор на спинке стула.

Легкой поступью, обнаженная, по дубовому скрипучему паркету она перенеслась к окну, прикрыла его тяжелой, слегка застиранной шторой. Что ж, она не удивится, если благодаря этому паркету на утро весь «Клен» будет знать время, в которое она встает в туалет. Массивная двуспальная кровать также жалобно скрипнула, когда она прыгнула на нее с разбегу, в ворох перин и подушек, словно в бассейн. Да уж, комнатка на герцогские покои не тянула никак, электричества не было, и на комоде покоилась одна-единственная оплывшая свеча. На окне не было москитной сетки, а комары уже устроили посиделки на потолке. Но в конечном счете, все это ерунда. Она сыта, где спать есть, комната закрывается, так что даже поспать можно. А где она находится и как отсюда добраться до Н-ска, можно выяснить завтра.

— Я только еще еду на встречу. Да. Не заезжать? Хорошо, утром отвезу тебя. Нет, я не опоздаю. Точно. Ну прекрати, я не опоздаю. До завтра, милая, — Канта одновременно разговаривала по мобильному и поворачивала на автобан. Она ничего не сказала Като о том, что гетто-ювелир назначил ей встречу в ресторане на окраине. Да ведь и Като куда-то пропала. Мобильный отключила. Может, на работе ночевать осталась. Или вдруг уделила впервые в жизни время клубному веселью? Или наконец-то задумалась о зияющем пробеле — в личной жизни — в череде своих рабочих будней? Даже не верится.

И Канта спрашивала у прохожих дорогу через каждый метр, а те искоса поглядывали на ее машину с аэрографией. Конечно, машина была вовсе не ее. Она представляла себя сейчас девушкой с достатком «выше среднего», а на деле была неким подобием бесплатного шофера для своей обеспеченной подруги.

А вот и ресторан. Во-первых, Канту насторожило, что ее пригласили в никому не известное место в пригороде, пусть это было и весьма недурственное место. «Наверняка здесь все подают за полцены», — подумала она, разглядывая мерцавшее огнями заведение сквозь запотевшее стекло ламнариного джипа. А во-вторых, за покрытым перламутровым шелком столиком она ожидала увидеть того парня из мастерской, в потрепанных джинсах, от одной мысли этой все ее естество выражало бурное негодование, что ей придется сидеть с ним за одним столиком и даже пытаться поддерживать беседу. Но нет, на его месте был кто-то совсем другой. Посреди всего этого ресторанного шика — живой музыки, дорогих блюд и дамочек в бриллиантах — этот явно смотрелся как не в своей тарелке. Таким место в клубах, на скейт-площадке — но никак не в этой цитадели размеренного времяпровождения для обладателей толстых кошельков.

У него были почти черные волосы длиной до скул, разметавшиеся, заставляющие ни больше не меньше — любоваться им. Все черты лица его были мягкими, деликатными, без жестких брутальных линий. Губы он сжимал немного кокетливо, но это не портило общего впечатления. И было в нем то, что привлекало Канту больше всего — большие голубые глаза, влажные и слегка навыкате, с невинным и дерзким взглядом маленького волчонка. Канта сразу поняла, что в эти глаза, очерченные длинными темными ресницами, можно смотреть часами. Единственное, что насторожило в его облике — это маленькая выступившая жилка на переносице, тонкая и кроваво-красная, словно трещина на гипсовой голове Аполлона.

Пока она отпивала шампанское за знакомство, он ни слова ни сказал ни о каких шерлах. Сыпал комплиментами и заигрывал легкими поглаживаниями мизинцем ножки бокала. Может, оно и к лучшему? К черту шерлы, к черту камни ведьм!

И все же одна мысль не давала Канте покоя.

— Тот парень из мастерской, он что, ваш знакомый? — Спросила Канта, она сама заметила, как строго, даже с агрессией, она это выцедила.

В этот момент подали устрицы, и все это время ее новый знакомый продолжал улыбаться.

— Гард? — Переспросил он, после того, как официантка оставила их наедине. — Конечно же, нет. Я просто ремонтирую у него фамильные драгоценности.

Канта улыбнулась во все тридцать два зуба, услышав подтверждение тому факту, что этот Шеранд богат и не водится с нищебродами, то есть, такими проходимцами, как тот ювелир. Эта мысль радовала ее даже больше, чем причина их встречи — шерл, как вкратце по телефону объяснил проходимец. То ли этот шерл хранился у каких-то родственников Шеранда, то ли он мог помочь ей с поисками — точно Канта не поняла.

— Фамильные драгоценности? — Как бы случайно переспросила она, отпивая еще шампанского для уверенности.

— Да. — Просто ответил Шеранд. — Кстати, у меня для вас кое-что есть.

Он небрежным движением достал из кармана винтажной куртки маленький сверток.

«Обручальное кольцо», — подумала Канта, увидев футляр. Она уже размечталась, что когда-нибудь этот прекрасный парень подарит его ей. Но не сейчас же?

— Я знаю, что вы ищите шерл, то есть черный турмалин. Но мне показалось, что вам больше к лицу вот этот розовый. — И с этими словами протянул ей тоненькое витиеватое колечко с турмалином-рубинитом, обсыпанным фианитовой пылью.