Но дядя успел меня научить, как хватать собаку за складки на шее — с боков и под челюстями. Для большой собаки нужна хорошая хватка, хватать нужно как следует и наверняка. Но в эту секунду особого выбора у меня не было. Если я попробую пнуть ее и промажу, зверюга как пить дать оттяпает мне ногу.

Когда мы сошлись вплотную, руки мои, как змеи, рванулись вперед и вверх, и я кинулся к ней в объятия. Я был уверен, что тварь намного тяжелее меня, и мне пришлось хорошенько просчитать момент сил.

Я уж было совсем подумал, что останусь без пальцев или даже без кисти, но, к счастью, угадал ниже челюсти, ухватил зверюгу за складки и крепко сжал. Я продолжал держать руки вытянутыми и напрягся, наклонившись вперед. Меня тряхнуло от мощи ее броска, но хватка моя не ослабла, и я погасил удар.

Пока я слушал ее рычание и разглядывал слюнявую пасть — она была где-то в футе от моего лица, — неожиданно до меня дошло, что все, что я до этого делал, делалось почти бессознательно. Ведь собаку можно ударить башкой обо что-то твердое, что будет под рукой: сонные артерии у них так глубоко запрятаны, что полагаться на прямое давление, чтобы вывести тварь из строя, — затея слишком опасная. Зверина была сильна, и пальцы у меня уже стали соскальзывать от яростных ее изворотов. А еще, пока я старался удержать ее пасть подальше от своего лица и одновременно продолжал задирать ее вверх, пришла и другая мысль: если тварь встанет на задние лапы и вытянется, то, пожалуй, будет выше меня. Я мог бы попробовать пнуть ее в мягкое брюхо, но тогда, вероятно, мне не удастся удержать равновесие, а заодно и ослабнет хватка, и пах мой будет открыт для ее зубов.

Но тварь выскользнула из моей левой руки, и у меня не было больше выбора, кроме как помочь себе правой или потерять ее навсегда. Так что я изо всех сил оттолкнул чудище от себя и вновь отступил назад. Я искал оружие, любое оружие, но под рукой, как назло, не было ничего подходящего.

Она бросилась снова, нацелившись на мою глотку, но двигалась слишком быстро и высоко, чтобы я исхитрился еще раз попасть ей в голову. Я вообще не успевал убраться с ее дороги.

Передние лапы твари были на уровне моей грудной клетки, и я надеялся, что мой дядя был прав и на этот счет, когда я сжал их изо всех сил и, подныривая в развороте, упал на одно колено, одновременно опустив подбородок и отведя голову, чтобы избежать ее челюстей и защитить горло. Кости твари хрустнули и затрещали, когда я все это проделывал, а голова ее сразу же опустилась, чтобы атаковать мои запястья. Но я уже поднимался, отталкиваясь от нее и резко вставая.

Тварь перекатилась через спину, крутанулась и почти встала на лапы. Но когда когти ее царапнули пол, она издала что-то среднее между рычанием и всхлипом и завалилась вперед.

Я собрался было еще раз ударить ее по черепу, когда зверюга поднялась на ноги, двигаясь неожиданно резво, во всяком случае намного быстрее, чем я ожидал. Она тут же подняла правую переднюю лапу и удерживала теперь равновесие на трех остальных, по-прежнему зло рыча и не сводя с меня своего взгляда; с ее нижней челюсти стекала слюна. Я чуть-чуть сдвинулся влево, уверенный, что, несмотря ни на что, тварь бросится на меня еще раз, и согнулся, заняв позицию, которой меня никто не учил, — должны же, в конце концов, иногда посещать человека оригинальные мысли.

Теперь, когда тварь накинулась на меня, двигалась она уже медленнее. Пожалуй, я даже сумел бы прицелиться и двинуть ей по черепу. Хотя не знаю, пробовать я не рискнул. Я еще раз схватил тварь за шею, а насчет того, что мне делать дальше, — тут опыт у меня уже был. Да и всего-то мне нужна была какая-то пара секунд — за это время она у меня не вырвется. Не останавливая ее движения, я повернулся в низком наклоне и, подтолкнув ее изо всех сил, слегка подправил траекторию зверя.

Зверюга перевернулась в воздухе и ударилась спиной об окно. Со звоном и треском она вывалилась наружу, прихватив с собой большую часть рамы и занавеску с карнизом.

Я услышал, как она грохнулась тремя этажами ниже. Когда я поднялся и заглянул вниз, она лежала на бетонной площадке патио [5] , где мы с Джулией часто посреди ночи тянули пиво; тело твари еще несколько раз дернулось и затихло.

Я вернулся к Джулии и взял ее руку в свою. Наконец я почувствовал, насколько я переполнен гневом. Явно, кто-то стоит за всем этим. Опять Z? И это очередной его апрельский подарок? Я чувствовал — да, так оно и есть; я хотел расправиться с Z, как только что расправился с тварью, сотворившей все это. И у Z должна быть причина. Должен быть хоть намек на причину.

Я поднялся, сходил в спальню за одеялом и накрыл им Джулию. Машинально — обыскивая квартиру — стер отпечатки пальцев с валявшейся на полу дверной ручки.

Их я нашел на каминной полке между часами и пачкой записей по оккультизму. Я коснулся их, ощутил холод и в это мгновенье понял, что все гораздо серьезнее, чем я думал. Они должны были быть моими — ведь Джулия действительно говорила, что у нее есть что-то нужное мне, — но это были не мои; в чем-то я узнавал их, тасуя; в чем-то они загоняли меня в тупик. Карты — это были они. Козыри, похожие и не похожие на те, которые я когда-либо видел раньше.

Колода была неполной. Всего несколько карт. Странные, очень странные это были карты. За окном уже завывала сирена; я быстро сунул их в боковой карман. С пасьянсом можно и подождать.

Я скатился с лестницы и вылетел через заднюю дверь, к счастью, ни на кого не наткнувшись. Фидо все еще лежал там [6] , где упал, и все соседские собаки обсуждали это событие. Я взял по пути все ограды и потоптал все клумбы, какие были, задними дворами срезая к боковой улице, где осталась моя машина.