Я перевел все, что показал Стикс, и братья закивали.

Стикс прокашлялся, и я посмотрел на его руки.

«Я уеду на три дня. По личным делам. В случае каких-либо проблем Кай — действующий През». — Как только я перевел, то встретился взглядом со Стиксом, который также смотрел на меня, не объясняя куда, черт побери, собирался.

«Мы закончили?» — показал Стикс.

Братья сказали:

— Да.

Стикс ударил молотком. Все свалили, а я остался.

Стикс ожидал этого. Мой лучший друг остался сидеть, ожидая, что я заговорю.

— Куда ты направляешь, не сообщая мне?

— З-за т-тер-р-риторию, — заикался он, пожав плечами.

Я приподнял бровь.

— Мэй едет?

Он кивнул.

— Кто-нибудь еще?

Он покачал головой.

Я улыбнулся.

— Поезжай. Увози свою сучку. Я возьму на себя управление.

— П-по р-рукам, — сказал Стикс и встал. — У-уеду з-завтра. В-вернусь ч-через н-несколько д-дней.

Стикс ушел, я прошел по коридору, поднялся по лестнице к его квартире и постучался в дверь Лилы.

Для Палачей последние несколько недель прошли без осложнений. Сделки шли как по маслу, с клубными финансами все было отлично. Гараж и другие наши законные предприятия приносили прибыль.

Но моя жизнь? Гребаный день сурка.

Обучать Лилу жизни снаружи, но все время желать ее киску.

Напиваться до усрачки каждую ночь, потому что я проводил каждый гребаный день, желая ее киску.

Трахать задницы Тифф и Джулс каждую ночь, притворяясь, что это Лила, потому что я проводил целый гребаный день, желая ее киску! Слушать гребаные жалобы Тифф и Джулс каждый день, потому что я притворялся, что трахаю Лилу!

Я собирался отделаться от шлюх. Они больше и в подметке не годились блондинистой святоше.

Положительные стороны? Лила определенно привыкала к байкерской жизни, адаптируясь к жизни вдали от тих гребаных педофилов садистов, религиозных уродов.

Я показал ей каждую часть Остина. Но она не покидала грузовик. Отказывалась ехать на моем байке. Безоговорочно отвергла любое изменение гардероба. Не снимала гребаный чепчик... о котором я, бл*дь, начал мечтать.

Я больной ублюдок.

Но у нее был прогресс. Она больше не раскачивалась как психованная в углу и не цитировала Писание двадцать четыре часа семь дней в неделю. Не запиралась в своей спальне, крича на любого, кто подходил к ее двери.

Она постепенно пробовала все новое со мной... только со мной.

Только, бл*дь, со мной. Я, мать вашу, зависел от сучки.

Мгновение спустя Лила открыла дверь, улыбаясь мне. И да, как всегда, я затаил свое чертово дыхание.

— Здравствуй, Кай, — поприветствовала она, выходя из дверей, чтобы последовать за мной вниз по лестнице.

— Сладкие щечки, — сказал я, обретя голос.

— Чем будем заниматься сегодня?

Я остановился как вкопанный и уставился на нее, когда Лила врезалась прямо мне в грудь. Когда я поймал ее за руку, ее дыхание участилось. Голубые глаза Лилы встретились с моими, и я клянусь, весь гребаный мир остановился.

Она облизала языком губы, ее взгляд опустился к моим губам и сразу же я стал болезненно твердым. Я знал, что пришло время решить это дерьмо снова.

— Уезжаю завтра. Поэтому сегодня здесь.

— Как долго тебя не будет? — спросила Лила, и я хотел улыбнуться, уловив разочарование в ее голосе.

— Несколько дней, может, больше. В зависимости от того, как все пройдет.

Все будет быстро, просто обычный подкуп федералов и сбор банка с уличных шаек, распространяющих наши стволы.

— Хорошо, — сказала она тихо, и на этот раз ничего не остановило мою ухмылку.

Взяв ее за руку, я повел ее вниз по лестнице к клубному дому.

— Пойдем. Мне нужна еда. Хорошая возможность показать тебе кухню.

Лила послушно последовала, держа голову опущенной в случае, если мимо пройдут другие братья. На нашем пути не встретилось братьев, но я выругался себе под нос, когда гребаные Тифф и Джулс, хихикая, появились из-за угла: загорелые, с выставленными напоказ ногами и сиськами.

Их взгляды немедленно вперились в нас с Лилой, а гребаные лица погрустнели. Ревнивые шлюхи. Джулс пустилась вперед в своем узком красном платье и провела ногтями по моей груди. Рука Лилы сжала мою. Затем она пыталась вырвать свою.