— Я привилегированная сестра... — Я нахмурилась, и Фиби откинула волосы назад. — Я являюсь супругой брата нашего Пророка, Иуды. Я занимаю высокий статус среди женщин.

Фиби выглядела такой гордой, что была приближена к Иуде, но единственный раз, когда я видела этого мужчину, я чувствовала только холодность.

— Пойдем. Нужно многое увидеть, — сказала Фиби восторженно, утягивая меня через дверь и под утреннее солнце.

***

Знакомый голос пророка Давида доносился из громкоговорителей, и я не могла поверить своим глазам перед Священным кругом.

Я усиленно моргала, полагая, что вижу неправду. Мои руки дрожали, а дыхание замедлилось. Они были повсюду — сотни и сотни людей... без одежды, они извивались в траве от удовольствия. Мужчины развратно соединялись с женщинами, женщины развратно соединялись с мужчинами.

Это было гедонистически и откровенно. Звуки удовольствия наполняли утренний воздух. Я никогда не видела ничего подобного. Это не было Данью Господней. Это было грешно, неправильно.

Я посмотрела на возвышенную сцену, и там сидел пророк Каин. Он был один, одетый в белое, и смотрел на людей. Хотя отсюда было видно, что ему было не комфортно, он не вступал в действие, а его глаза смотрели в пол, а не на массу извивающихся тел.

Повсюду люди занимались сексом. Я не понимала этого. Меня учили не этому, не так воспитывали.

Фиби счастливо выдохнула и повернулась ко мне.

— Разве это не славно, сестра?

Мои глаза расширились от ее слов.

— Я не понимаю. Почему такие действия происходят на святой земле Господа?

— Это послание Пророка, Далила. Так было всегда. Мы празднуем любовь Господа нашими телами — плоть к плоти.

Я затрясла головой.

— Нет! Мы должны быть чистыми. Сдержанными. Должны подавлять удовольствие, чтобы не навлекать зло на наши сердца и души.

Фиби положила руку мне на плечо.

— Нет, сестра. Это путь Окаянных. Вы должны подавлять удовольствие, чтобы не навлекать зло на ваши уже почерневшие души. Вы сохраняете чистоту для ваших благословленных Богом старейшин, которые помогают вам достичь спасения. Как избранный народ Бога мы молимся через наше удовольствие. Господь сделал нас сексуальными, чтобы почувствовать его любовь.

Моя губа задрожала, когда я вспомнила как впервые участвовала в Дане Господней будучи ребенком с братом Ноем...

— Далила, сегодня ты научишься послушанию, ибо послушание побеждает зло. — Он наклонил голову набок. — Ты хочешь, чтобы твоя дьявольская душа была спасена?

— Да, сэр, отчаянно хочу. Я не хочу быть падшей или соблазнительницей.

Брат Ной улыбнулся, и мой желудок сделал сальто. Улыбка не была доброй или искренней, больше похотливой и возбужденной.

— Тогда пойдем. Мы войдем в большой зал, где собрались остальные грешницы и Окаянные, которые нуждаются в спасении.

Я склонила голову, подчиняясь, и вложила свою маленькую ручку в его.

— Что случится, когда мы окажемся там? — спросил мой восьмилетний голосок.

Брат Ной наклонился, погладил пальцами мою щеку и сказал:

— Я возьму тебя, Далила. Очищу тебя своим семенем. И ты не должна сопротивляться этому. Сопротивление только отсрочит твое спасение. Ты хочешь быть свободной? Ты хочешь быть с Господом, когда настанет судный день?

— Да, сэр, это моя самая большая мечта.

— Тогда не сопротивляйся. Твоя сестра, Белла, сопротивлялась брату Гавриилу при своей первой Дани Господней. Она все еще упрямое и греховное дитя. Ее душа все еще темная. Ты же не хочешь этого, Далила?

Я энергично покачала головой. Я не хотела всего этого.

Я боялась, когда меня раздели. Боялась, когда меня поставили на корточки, моя голова была прижата к полу, а руки за спиной. Была боль, дискомфорт, но больше чем это — капитуляция перед братом Ноем и Господом. Вот как я должна была найти спасение.

У меня подгибались колени.

— Далила? — спросила Фиби, настороженно смотря на меня.

Я смотрела на девушку, которая когда-то была моей сестрой, и не чувствовала ничего, кроме растерянности.

Повернувшись, я побежала по короткому пути к своим новым покоям, слыша тихий звук шагов Фиби позади меня. Я не остановилась. Мой разум был лабиринтом недоумения, жутким хаосом суматохи, обмана и заблуждений.

Когда я вошла в свою новую спальню, расхаживая туда-сюда по большому пространству, Фиби вбежала и спросила: