все съели. Просидев в кафе достаточно долгое время, чтобы не вызывать подозрений о том, что мы

прогуливали, мы с Алленом приехали ко мне домой. До ужина еще оставалось время.

Мама была рада Аллену. Если бы я не увела парня в комнату, то она бы использовала его в роли

подопытного и испытывала свои шедевры готовки.

— Раз уж я вырвала тебя из рук моей матери, то теперь ты будешь выслушивать все о моем хобби.

Я протянула парню несколько новых снимков, которые я недавно распечатала.

— Ты у меня будешь в роли моего личного критика. Что думаешь?

Мои руки неприятно опустели, когда я отдала снимки парню. Я сжала их, чтобы хоть как-то унять

мелкую пробивающую дрожь.

— Только смотри — ты мягкий критик. Если хочешь сделать замечание, то пусть оно будет либо

обоснованным, либо в мягкой форме. Иначе в тебя полетят все подушки в этой комнате.

Аллен улыбнулся. Впервые с того момента как мы покинули его дом. Парень молча перебирал снимки.

Он вполне серьезно разглядывал каждый из них. Я снова начала нервничать. Уже какой раз за этот день.

— Мне они нравятся. Все.

— Это не конструктивная критика.

— Можно мне оставить их?

Неожиданно было услышать это. Вместо ответа я кивнула. Надеюсь, он это серьезно. Аллен все еще

разглядывал фотографии, а я боролась со своим смущением. Мои фотографии. Будут у него.

Интересно, где он их будет хранить? Его комната была такой пустой, почти безжизненной. Там было

только все необходимое. Ни больше, ни меньше. Там нет художественных книг, лишь одни учебники,

нет картин и постеров. Мои фотографии будут там лишними, совсем не вписываться в его окружение.

Я села рядом с Алленом. Сейчас мне больше всего хотелось коснуться его. Что я и сделала. Я положила

свою голову ему на плечо.

144

Аллен задержался на одном снимке. Это были подсолнухи. Когда мы с Леа ходили по магазинам, то мы

проходили мимо женщины, которая продавала цветы. Среди них были подсолнухи, они стояли отдельно

в большой пластмассовой вазе. Некоторые из них начинали увядать, но мне понравилось, как это

выглядело. Поиграв со светом и тенями, я получила то, что мне хотелось. Из-за простоты снимка он

получился достаточно интересным.

— Моя брат съехал от нас, как только ему исполнилось восемнадцать.

— А твой отец? — я теребила кофту Аллена. Это второй раз когда он по своему желанию решил

поделиться со мной своими переживаниями. Я очень ценю такие моменты.

— Они постоянно ссорились, поэтому, изначально он не был против этого. Думал, что это пойдет всем

нам на пользу. Даже денег ему дал.

— Ты его ненавидишь за это?

Аллен замолчал. Отложив фотографии в сторону, он взял меня за руку. Совершенно необычный для него

жест.

— Возможно. Не знаю. Я зол на него. После того как он съехал он стал реже со мной встречаться,

звонить. А потом и вовсе пропал. Не знаю, общался ли он с папой все это время, но… Но заявляться вот

так, спонтанно, и говорить нечто подобное… Это в его духе.

— Ты зол на него за то, что он не рассказал раньше. — заключила я. Я подняла голову, смотря Аллену в

глаза. — За то, что сделал такой важный в жизни выбор, а удосужился сказать об этом только сейчас.

Это… справедливо.

Я сжала руку парня. Если бы Леа тоже так поступила, я была бы зла на нее. Она часть моей жизни и если

она вычеркнем меня из своей, то мне будет очень больно. А Фил так и сделал. Убегая от своих проблем,

он частично вычеркнул Аллена из жизни.

Поддавшись неожиданному порыву, я уткнулась носом Аллену в шею, обхватывая его руками. Может,

этим я хотела сказать, что он нужен мне?

— Что будешь делать? — мой голос был приглушен. Пульс Аллена под моими губами ускорился. Это

вызвало у меня улыбку.

Парень пожал плечами.

— Не знаю. Может, мне его избегать? До рождества, а потом я уеду отсюда, — голос у Аллена был

легкомысленным. Он скрывал за ним свои настоящие чувства. Обиду. Обиду на своего брата.

А я ощутила, как мое сердце сдавило в тисках, когда Аллен напомнил о своем уходе.

— Бегство? Не ты ли из нас двоих самый серьезный и «взрослый»? А сам хочешь прибегнуть к детским