— Ах, Клотильда, — с горечью воскликнул он, — зачем я впутал вас в свою непростую жизнь? Надо было оставаться Максимом Бермоном, которого вы пять лет назад полюбили, и не представать перед вами тем, другим человеком… который я и есть на самом деле.

— Я люблю и того, другого человека и ни о чем не жалею, — очень тихо произнесла она.

— Нет, сожалеете о своей прошлой жизни, честной и открытой.

— Когда вы здесь, я не жалею ни о чем, — горячо возразила она. — Нет больше ни вины, ни преступлений, когда мои глаза видят вас. И пусть вдали от вас я буду несчастной, буду страдать и ужасаться тому, что натворила! Ваша любовь заменит все! Я на все согласна! Но вы должны меня любить.

— Я вас люблю не потому, что должен, Клотильда, но только лишь потому, что люблю.

— А вы уверены? — простодушно спросила она.

— Я уверен в себе так же, как и в вас. Вот только жизнь моя так бурна и стремительна, что не всегда удается посвящать вам столько времени, сколько бы хотелось.

Эти слова взволновали ее.

— А что такое? Новая опасность? Скорее же, скажите.

— О, пока ничего страшного. И однако…

— Однако?

— Ну, в общем, он напал на наш след.

— Шолмс?

— Да. Ведь это он втянул Ганимара в ту историю в венгерском ресторане. Он же сегодня ночью поставил двух полицейских у дома на улице Шальгрен. Я это знаю точно. Сегодня утром Ганимар пришел обыскивать дом, а Шолмс был вместе с ним. Кроме того…

— Кроме того?

— Есть и еще одно: недостает нашего человека, некоего Жаньо.

— Консьержа?

— Да.

— Но ведь я сама послала его утром на улицу Шальгрен собрать выпавшие у меня из кармана гранаты.

— Вне сомнения, он попался в ловушку Шолмса.

— Ничего подобного. Гранаты принесли к ювелиру на улицу Мира.

— Что же тогда с ним стало потом?

— О, Максим, мне страшно.

— Пока бояться нечего. Однако не скрою, положение осложняется. Что ему известно? Где он прячется? Его сила в том, что он один. Ничто не может его выдать.

— На что же вы решитесь?

— Прежде всего, Клотильда, необходима крайняя осторожность. Я уже давно решил сменить место жительства и перенести свой дом туда, в неприступное убежище, о котором вы уже знаете. Вмешательство Шолмса только ускорит события. Когда по следу идет такой человек, как он, приходится признать, что рано или поздно он непременно достигнет цели. Так вот, я все подготовил. Переезд назначен на послезавтра, на среду. К полудню все уже будет закончено. В два часа дня я и сам смогу покинуть квартиру, предварительно уничтожив все следы нашего там пребывания, что само по себе тоже займет немало времени. А пока…

— Что пока?

— Мы не должны видеться, и никто не должен видеть вас, Клотильда. Никуда не ходите. За себя я не боюсь. Но сразу же начинаю тревожиться, лишь только дело идет о вас.

— Просто невозможно, чтобы этот англичанин добрался до меня.

— С ним все возможно, лучше принять меры предосторожности. Вчера, когда ваш отец чуть было не застал меня врасплох, я приходил поискать в бумагах, что хранятся в шкафу, где господин Дестанж держит свои старые журналы. Возможно, в них таится опасность. Она повсюду. Я так и чувствую, что враг бродит где-то в тени, подбирается к нам все ближе и ближе, следит за нами, расставляет вокруг свои сети. Интуиция еще никогда меня не обманывала.

— В таком случае, — ответила она, — езжайте, Максим, и не думайте больше о моих слезах. Я буду сильной и подожду, пока минет опасность. Прощайте, Максим.

Набравшись смелости, одержимый жаждой деятельности, со вчерашнего дня заставлявшей его идти против всех, Шолмс вступил в прихожую, в дальнем конце которой виднелась лестница. Но когда уже собирался по ней спуститься, с нижнего этажа послышались голоса, и он счел за лучшее пойти по круговому коридору, ведущему к другой лестнице. Спустившись по ней, сыщик очень удивился, узнав меблировку комнаты, в которой оказался. Через приоткрытую дверь он прошел в другую комнату, округлой формы. Это была библиотека господина Дестанжа.

— Прекрасно! Замечательно! — бормотал он. — Теперь все становится понятным. Будуар Клотильды, то есть Белокурой дамы, сообщается с одной из квартир в соседнем доме, а дом тот выходит не на площадь Малерб, а на примыкающую улицу, насколько я помню, улицу Моншанен. Чудесно! Стало ясно, каким образом Клотильда Дестанж бегала к возлюбленному, сохраняя свою репутацию девушки, которая никогда никуда не ходит. И тем более ясно, как Арсен Люпен вчера вечером оказался рядом со мной на галерее: видимо, между этой библиотекой и соседней квартирой существует и второй переход.

Ну вот, еще один дом с секретом, — заключил он. — И конечно, на этот раз архитектором тоже был Дестанж. Надо воспользоваться тем, что я здесь, и проверить содержимое шкафа, может быть, удастся что-то узнать и об остальных домах с секретами.

Шолмс поднялся на галерею и спрятался за портьерой, где и простоял до позднего вечера. Вошел слуга потушить лампы. Спустя час англичанин, нажав на пружинку электрического фонарика, направился к шкафу.

Ему было известно, что там хранились старые документы: досье, сметы, бухгалтерские книги. Позади, на полке высилась груда старых журналов. Самые последние лежали сверху.