— Не хочу смотреть на твою смерть, не хочу, — выдохнул Дориан, — это слишком жестоко. Слишком, — шептал он, прижимаясь к Максу, как можно крепче, — я не отдам тебя им. Лучше убей меня, — шептал он, — я не выдержу, просто не выдержу.

— Родной мой, я с тобой, никто меня не убьет, я сам всех убью, — Макса лихорадило, он не мог даже представить, что видели ребята, — и мы вечно будем вместе, слышишь? Вечно вместе. Ты и я. И Магнус с Алеком. И другие. Все вместе. Давай, любимый, расскажи мне. Расскажи все, что вы увидели. Я разделю твой ужас, и твою боль. Поделись со мной.

— Они вырывают ногти, ломают кости, бьют плетьми, бьют током, вырывают куски плоти и все это на глазах соула. Но это не самое ужасное… Маленькая комната, крюки, подвешивают мутанта или воина за мышцы спины под потолком, приковывая второго соула… И кровь, кровь соула капает на лицо, на пол, везде кровь, Макс. Кровь самого близкого человека. На лице, на теле, на губах, — Дориана трясло, — они чувствуют кровь и боль любимого человека и ничего, Макс, ничего не могут сделать. Даже если соулы ненавидят друг друга — невозможно спокойно смотреть на такое. А потом соула бросают на пол умирать, но второй прикованный не может до него дотронуться — он может только смотреть, как он умирает. И много крови… А еще крики, крики боли и крики отчаяния, которые смешиваются…

Макс покачал головой. — Они нашли способ как заставить нас мучиться… я изучал все виды пыток, которые применяли демоны раньше, которые применяли люди, и теперь… демоны знают, чем нас доставать… — он закусил губу, крепче притягивая к себе своего любимого, — мне так жаль, что ты это увидел. Ты, которого я так хотел бы уберечь от всего, оградить от зла, от боли, — Макс ударил рукой по изголовью кровати, больше просто для того, чтоб придти в себя после жуткого рассказа Дори, он говорил и говорил, и не мог остановиться: — Ненавижу этих демонов, войну эту… ненавижу… ты должен улыбаться, радоваться жизни, ты должен быть счастливым, но эта война, каждый день эта боль, потери, раны в сердце, которые никогда не заживут… ненавижу.

— Виктор, — выдохнул Дориан, решаясь рассказать уже все, — насилует их. Полуживых, истерзанных, не способных уже сопротивляться. Он делает это на глазах соулов. Но выбирает только тех, у кого особая связь, — произнес парень, — ему нравится, чтобы, умирая, они помнили, что он был последним, кому они принадлежали. Это доставляет ему удовольствие. И никто не закрывает глаза, словно хотя бы взглядом показать, что они вместе. Что Виктор может терзать их тела, но не тронет души. Соулы умирают, глядя друг другу в глаза, — выдохнул он, уткнувшись в шею Макса, прижимаясь к нему всем телом, Дориана трясло.

Тут уже Макс на какое-то время вообще лишился дара речи, он обнимал Дориана, прижимал его крепко к себе, словно пытался через прикосновение забрать эти видения, эти воспоминания, этот ужас. Представлял, как плохо сейчас любимому, как больно, ведь Макс всего лишь услышал об этом, а Дориан видел своими глазами.

— Я займусь им… мы его поймаем и я займусь им, — почти беззвучно вырвалось у него, — я столько всего знаю про пытки, я буду так стараться как никогда. За всех, за всех, кого он замучил, кого насиловал… за всех… Я буду стараться, я буду изо всех сил стараться… — он крепче прижимал к себе Дориана, и шептал как безумный.

— Я не переживу, если с тобой… — Дориан лишь крепче вжался в Макса, уткнувшись в шею и замолкая. Ему было страшно даже думать о том, что Макс может попасть в руки демонов и Виктора, а уж говорить об этом вслух невыносимо, поэтому он просто крепче обнял своего соула.

— И я не переживу, если с тебя хоть волосинка упадет, уж не говоря о чем-то ужаснее, любовь моя, — Макс успокаивающе поцеловал Дориана, — но мы не попадем в плен, не попадем в руки Виктору, я уверен, мы справимся с ним. Потому что мы сильные, ведь мы вместе. Все вместе. И я с тобой. Всегда.

— Вместе, — прошептал Дориан, целуя Макса, — никому не позволю забрать тебя, — шептал он, прижавшись к Максвеллу всем телом, — ты — мой, Макс, мой, — гладя парня по щеке, говорил Дори.

— Конечно, твой, — усмехнулся Максвелл, накрывая его руку своей, передвигая на губы и целуя пальцы любимого, — уже давно только твой. Хотя, ты можешь это доказать заново, если хочешь, — тон Макса был спокойным, но в глазах заплясали чертята, — вдруг я подзабыл.

— А может, лучше ты напомнишь мне, как любишь меня? — усмехнулся Дориан, заваливаясь на спину и притягивая к себе любимого, — мне это нужно, Макс, — шепнул он, прикусил слегка мочку уха.

— Об этом даже не надо просить, — засмеялся Максвелл, прижимаясь к бесподобному телу Дориана, — потому что я всегда только за. Любить, — он оставил поцелуй на губах любимого, — ласкать, — его язык скользнул к шее, — лелеять, — выписал языком восьмерку, уже припал губами к подбородку и медленно стал создавать целую дорожку поцелуев от подбородка к правому соску парня, — целовать, — выдохнул он между поцелуями, — и гладить, — его руки самыми только подушечками пальцев пробежались по плечам, а потом уже ладонями, широкими жестами стали оглаживать всё, что попадалось под жадные руки.