Шрифт:
— Мне тоже понравилась целоваться с тобой, — произнес он, — но моя мутация — она не такая, как у остальных, если ты возьмешь меня за руку, то никогда не почувствуешь мою кожу. Это всегда будет нейлон, — покачал он головой, — ты всегда будешь чувствовать его, а не мои пальцы. Это не лучшая идея, Макс.
— Дориан, — проговорил Максвелл, прикасаясь пальцами к щеке мутанта, — но чтоб почувствовать твою кожу — есть так много других мест. Я когда увидел тебя впервые, я подумал именно об этом. Что ты такой красивый, элегантный и чувственный, но к тебе не прикоснуться, потому что ты как само воплощение красоты… и как я обрадовался, когда тогда в зале ты меня обнял, и я понял что ты не божество, а теплый и нежный; и поцелуй — это было последней каплей. Я хочу целовать тебя и чувствовать твои поцелуи, я хочу ласкать тебя своими губами и чувствовать твои ласки на себе, так много возможностей, чтоб прикасаться, а ты переживаешь за руки и перчатки… — Макс неосознанно придвигался все ближе и ближе, желая ощутить тепло тела.
— Макс, — выдохнул Дориан, не в состоянии противиться ни словам, ни глазам, ни ощущению пальцев на щеке.
Дориан сжал пальцы Максвелла в своих и притянул его ближе к себе, впиваясь губами в губы парня, прижимаясь, как можно ближе, чтобы ощущать Макса всем телом. Сразу же углубил поцелуй, скользя языком в рот. Внутри него все вспыхивало, эмоции зашкаливали. Никогда поцелуй не вызывал у него столько чувств.
Макса аж буквально словно бы захватил ураган, потому что он как только почувствовал снова Дориана так близко, его губы, язык, он мгновенно начал отвечать в едином движении только навстречу. Прижался к Дориану, с наслаждением скользнув ладонями под футболку, оглаживая спину, ощущая, что единственной мыслью, бившейся в голове, это была снять, раздеться, прижаться, словно как в каком-то противоречии со словами Дориана, со всей его мутацией, хотелось слиться воедино.
— Ты невероятный, Макс, — отстранившись, прошептал Дориан, продолжая обнимать парня, — я столько слышал о тебе, но когда увидел — это было как гром. Твои глаза, твои черты лица. Ты идеальный, — шептал он, целуя лицо парня, — одно дело слышать о тебе, а другое видеть, знать, что я связан с тобой. Тогда, в зале, когда я наконец-то смог прикоснуться к тебе, меня словно током ударило, а ведь я этого хотел почти с самой первой минуты, когда увидел тебя. Макс, — прошептал Дори, уткнувшись носом в шею парня, — я никогда не встречал настолько прекрасного человека душой и телом. Еще там, в далеком Ордене, ты не позволял сойти мне с ума от ненависти, но ты… Ты настолько прекраснее того образа, что был в моей голове, что мне было даже страшно оставаться с тобой наедине, словно стоит сказать одно неверное слово или сделать неверное движение, и ты исчезнешь, потому что невозможно, чтобы человек был таким совершенным. Но ты здесь, я чувствую тебя и это… У меня нет слов, чтобы описать, что я чувствую, прикасаясь к тебе.
Макс, который хотел всего лишь одного: наслаждаться прикосновениями, поцелуями всем, чём можно, лишь бы с ним и так долго как возможно, немного был ошарашен признанием. Так ошарашен, что начал говорить раньше, чем сформулировал мысль, раньше, чем обдумал, стоит ли говорить это. — Но я не совершенен, — запротестовал он, — я обычный. И я хочу быть с тобой настоящим живым, а не образом, который ты представил.
— О, поверь, созданный мной образ разбился при первом взгляде в твои глаза, Макс, — рассмеялся Дориан, — я же тогда еще не знал что ты — это ты, глупый. К тому же вел ты себя не соответственно созданному образу и все равно ты покорил меня. Ты просто был прекрасен, ты сразил меня с первого взгляда, хотя я помню, что в итоге я глупо шутил, чтобы скрыть то, как я растерян. И это ты настоящий, Максвелл, для меня ты совершенен, — прижался свои лбом к лбу парня Дориан, — просто мне так страшно, Макс, я запрещал себе всю жизнь чувствовать, считая, что не имею право обрекать кого-то на отношения со мной. Мне очень страшно, — выдохнул он, прижимаясь к парню, — но никогда раньше я не хотел переступить через свои страхи. Только с тобой я захотел этого.
— Дориан, — Макс крепко прижал его к себе, потом передумал и, перекатившись, навис над парнем, считая, что так максимально он покажет, насколько он рядом и защищает со всех сторон, — я с тобой, я рядом, твой соул, твой друг, твой напарник, твой защитник, я уберу все твои страхи и защищу от всего, что только может быть. Ведь глядя в твои глаза, весь мир для меня исчезает и мне ничего не важно, кроме тебя. И меня пугает самого, насколько сильно я хочу быть рядом с тобой и как быстро это охватило меня. Кажется, один лишь взгляд в твои глаза и я выпал из мира, став твоим.
— А я стал твоим, — улыбнулся Дориан, глядя в глаза Макса, — хочу быть, как можно ближе, — шепнул он, притягивая Максвелла ближе к себе, — с одним тобой, — выдохнул он, вновь впиваясь поцелуем в такие желанные и манящие губы, скользнув руками под футболку и оглаживая мышцы спины и все равно, что он не чувствовал кожу под пальцами, зато он чувствовал тепло тела, которое прижимал так близко и так крепко, как только мог.
Максу говорить больше ничего не нужно было, он снова растворялся в поцелуях, полных нежности и страсти, стащил с Дориана футболку и помог снять с себя. И даже простонал, прижавшись своим телом к такому бесподобному телу соула. Неосознанно потерся своим, уже с первого поцелуя, возбужденным состоянием в шортах о Дориана и понял, что парень тоже хочет его не меньше.
Дориан принялся покрывать поцелуями шею Макса. Чувствуя его кожу своим телом, скользнул руками на бёдра парня, стаскивая с него шорты и освобождаясь от своих. Желание вспыхнуло в нем, он никогда в жизни не заводился так, что в сознании не оставалось ни одной здравой мысли.
— Хочу тебя, Макс, — шептал он, покрывая шею, грудь и лицо парня поцелуями, — безумно хочу.
От этих простых слов у Максвелла словно бы сорвало крышу. Он неистово стал покрывать лицо Дориана поцелуями, прямо излизал всю шею, шепча: — Извини, извини, я сегодня бешенный немного, я стараюсь, но не могу сдержаться, у меня давно никого не было, и тут ты… завтра, завтра, я буду нежным до потери пульса, ласковым, каким захочешь, но сегодня меня разрывает изнутри желание и не могу ему противиться…
— Не сдерживайся, Макс, не надо, — прошептал Дориан, — у меня тоже давно никого не было, — сказал он, скользя руками по всему телу, притираясь к парню целиком, целуя все, до чего мог дотянуться губами, языком чертил узоры на шее, прикусывал кожу и тут же зализывал места укусов.
Одним скользящим движением Макс достал из тумбочки смазку — видел ее, когда рассматривал, что есть в комнате, вернулся к Дориану, намазывая пальцы, и снова вернулся к поцелуям. Только теперь поцелуи были горячими, жадными, жаркими, он вылизывал рот Дориана, проходился по губам, нёбу, снова подбородок, и шея, такая нежная кожа шеи, словно созданная специально для его губ, уже припухших, но отчаянно страстных, терзающих все, что было в зоне доступа. А сам потираясь своим членом о член Дориана, чуть ли не теряя сознание от происходящего, от затяжных поцелуев, когда плясали темные пятна от нехватки воздуха, от прикосновений, от горения самого себя в огне страсти и желания, аккуратно ввел один палец, двигая им, пытаясь нащупать точку.