— Договорились, — усмехнулся Логан, встал из-за стола и вышел из столовой.

Магнус лишь покачал головой, глядя ему вслед.

— Он справится, — произнес Локи, — Логан — самый сильный из нас, он справится.

— Может, и из скорлупы своей выберется, — сказал Бейн, садясь за стол, — давно пора.

Бальтазар тоже сел за стол, рядом с Зевраном, и толкнул его в плечо своим.

— Хватит выглядеть побитым щенком, Зев. Вон у меня как все забавно, но я же ничего, бодрячком.

— И я ничего, — Зевран ухмыльнулся, — все пучком.

— Ладно, супер, — Бальтазар ответил ухмылкой. Во всяком случае Зев тоже справится. Что бы там на него не нашло.

***

Когда все собрались, кроме Дориана и Макса, даже Гаррет тихонько скользнул мимо него и забился в угол, Бальт был великодушным и отнес ему стакан с виски, целую бутылку виски забрал себе Зевран, присаживаясь на край стола.

— Ты что, серьезно? — пробурчал друг, услышав, что Бальту нельзя пить, что он обязан пересылать кровь и другую жидкость в центр для анализов. — Я думал, это Эрик психанул, а ты, как всегда, забьешь на его приказ.

Бальтазар хмыкнул: — Я бы и забил, если бы Эрик приказал. Но увы. Поэтому я собираюсь упиться колой, хоть без виски или рома кола — отстой, — и обратился к собравшемуся обществу. — Я там с перепугу обещал свою историю, конечно, может никому не интересно, поэтому можно не рассказывать? — он ухмыльнулся. В центре внимания было быть интересно.

— Мне плевать, что слушать, — пока виски не кончается, — сказал Логан, выглядел он отвратительно. Магнус сел между Джеймсом и Алеком, и периодически бросал взгляды на Росомаху.

— Я, пожалуй, солидарен с Логаном, — хмыкнул Андерс, подливая виски в свой бокал — он был явно не в своей тарелке.

— А мне интересно, — сказала Кен, — вдруг его история похожа на историю Джеймса, — кинула она взгляд на опустощающего стакан за стаканом Логана.

— Сурана, — дернулся Бейн.

— Все нормально, — сказал Росомаха, — давай, вещай уже, соул.

— Не думаю, моя история уникальна, — ухмыльнулся Бальт. Рассказывать ему не хотелось, но он сам ляпнул, так что придется. — И заголовком ей будет что-то вроде «Не может быть», потому что врачи только это и твердили. Мои родители были соулами. Отец — воин, мать — архангел. Я должен быть был воином. Моему отцу было очень важно, чтоб я был воином. Наследник и все дела. Поэтому еще когда я был в утробе матери — сделал все анализы и не мог нарадоваться, потому что все было как надо, — Бальт пожал плечами, отпив колу и скривившись, будто пил жуткую дрянь, — ну, а при родах, что-то пошло не так. Врачи, конечно, были готовы ко многому, но она стала умирать и отец тоже, прямо под дверями палаты. Дальше, как считают врачи, мать каким-то образом передала мне свою мутацию, а отца смогли невероятными усилиями спасти. Только крыша у него поехала окончательно, — Бальт говорил так же спокойно и ухмыляясь, он уже давно пережил и просто принял то, что у отца появились свои твердые взгляды и убеждения, хоть и странные, — он нашел медцентр, где ему пообещали сделать из меня только воина, без всяких там «отклонений», — он чуть помолчал и добавил: — об этом я узнал лишь в девять, когда по какой-то причине рассердившись на отца, сбежал к родителям матери, они были шокированы зельем, которое я пил, как «лекарство от какой-то редкой наследственной болезни», я бросил пить зелье, через четыре дня было скандальное воссоединение меня с отцом и с зельем. Правда, отца немного напугали бабушка с дедушкой, что зелье не может быть совершенно безопасным и меня запроторили на три года в этот же центр на исследования… В общем, потом я поставил ультиматум и ушел в Орден, а отец взял за горло Эрика, чтоб тот присматривал за мной и занимался поставкой зелья. Это надо было как-то замаскировать, поэтому я был королем виски в Ордене, — Бальтазар гордо ухмыльнулся и развел руками, — с отцом я поддерживаю связь только через Эрика, ну не считая последнего письма, которое отец прислал напрямую мне. — Бальтазар на секунду нахмурился, но вернул себе ухмылку на лицо и артистично поклонился. — Все, прошу аплодисментов за выступление.

— Исследования, эксперименты, зелья. Еще бы память стерли, — протянул Логан и вдруг со всей силы швырнул стакан в стену, а потом подскочил и буквально вылетел из комнаты.

— Не такие я аплодисменты имел в виду, — протянул ошарашенно Бальт, проведя его взглядом.

— Я пойду с ним поговорю, — поднялся Магнус.

— Не надо, — вдруг вцепилась в него Кендра, — ты же знаешь, что Джеймс может сорваться. А вдруг он вспомнил Виктора или родителей? Или лабораторию? — девушка вдруг ни с того, ни с сего начала рыдать, — я тебя просто не пущу никуда. Алек, не разрешай ему идти. Вдруг Логан сорвется.

— Кен, он не псих в конце концов. Но ему сейчас нужна поддержка, — сказал Бейн, хотя все-таки притормозил, размышляя о том какова вероятность, что Логан психанет.

— Ладно, я пойду поговорю с ним, меня же он не убьет, — ухмыльнулся Бальт и вышел за дверь. Ухмыляться он привык уже давно, как бы погано на душе не было, а вот утешать не приходилось, но всегда надо делать что-нибудь в первый раз.

Логан был на тренировочной арене и зрелище было красивым. Блестящие когти рассекали воздух со свистом. Бальтазар пока приближался, оценил последовательность и технику, поэтому смог подстроиться, поднырнул под жуткие лезвия когтей одной руки, отбил мечом вторые, смог схватить и выкрутить руку Логана, держась от лезвий подальше. На секунд десять задержать.

— Хватит, соул, —рявкнул Бальтазар, когда смог установить зрительный контакт, но тут же его меч улетел в сторону, а сам Джеймс легко освободился от захвата. — Поговорим, или второй раунд? — поднял бровь Бальт.

— Ни драться, ни разговаривать я не намерен, — произнес сухо Логан, спрыгивая с арены и направляясь из тренировочного зала.

Бальтазар закатил глаза и пошел за ним. — Тогда я даже не знаю, что с тобой делать, — пробурчал он, — есть, конечно, третий вариант, но мы вроде как еще и не познакомились так близко. Вернее, ты про меня уже знаешь, а я про тебя нет.

— Все, что тебе нужно знать — это то, что моя регенерация падает с каждым днем. И буквально месяц, максимум два — и моя мутация не сможет бороться с адамантием. Организм отторгнет металл и я умру. И умирать я буду в таких муках, соул, какие тебе и не снились. И я надеюсь лишь на одно, что второй соул просто умирает, а не испытывает туже боль. Поскольку поверь мне на слово, Бальтазар, тому, кто почти не чувствует боли — эта невыносима даже для меня, — произнес он, — и такого я не пожелал бы и самому заклятому врагу. А теперь я собираюсь вернуться и допить бутылку виски, — произнес он, направляясь к выходу из зала.