Шрифт:
– Такой у нее характер – она очень сдержанная и немного застенчивая.
Марк поставил передо мной чашку кофе с пенкой, и я лишний раз полюбовался на его могучую мускулатуру и шею, как у быка. Он получил пулю в перестрелке, когда брали грабителей ювелирного магазина на Вандомской площади, из-за ранения ему и пришлось уйти в отставку досрочно.
Марк Карадек был элитой, героем эпохи расцвета нашей уголовной полиции. В 1990 – 2000-х годах он участвовал в самых громких операциях, о которых тогда писали в газетах: в уничтожении опасной банды в южном предместье, в аресте налетчиков на инкассаторские фургоны, в облаве на «Розовых пантер», преступную группировку с Балкан, специализировавшуюся на ограблении ювелирных магазинов и на протяжении десяти лет успешно грабившую самые крупные ювелирные фирмы мира. Марк признавался мне, что с болью уходил из профессии. С тех пор у него, как видно, затаилась горькая складка у губ, которая очень меня трогала.
– Что ты знаешь о ее родителях? – спросил Карадек, усаживаясь напротив меня с ручкой и блокнотом, куда обычно записывал будущие покупки.
– Немного. Мать француженка, родившаяся на острове Барбадос. Она умерла от рака груди, когда Анне было лет двенадцать.
– Отец?
– Австриец, приехал во Францию в конце семидесятых. Пять лет назад погиб во время аварии в доках Сен-Назер.
– Она единственная дочь?
Я кивнул.
– Знаком с ее близкими друзьями?
Я мысленно перебрал, с кем мы за это время виделись. Список вышел скудным или, лучше сказать, никаким. Я перебрал фамилии в телефоне и нашел только номер Марго Лакруа, тоже практикантки-медички, которая вместе с Анной проходила стажировку по гинекологии в больнице Робер-Дебре. Месяц назад мы были у нее на новоселье, и она показалась мне очень славной. Анна пригласила ее себе в свидетельницы.
– Вот ей и позвони, – посоветовал Марк.
Я рискнул и набрал номер. Марго подняла трубку; у нее начинался рабочий день. Никаких новостей от Анны не было с позавчерашнего дня.
– Я думала, вы на Лазурном Берегу, воркуете, как влюбленные голубки… У вас все в порядке?
Я ничего не ответил, поблагодарил и повесил трубку. Поколебался и все же спросил Марка:
– В полицию обращаться смысла нет, так ведь?
Карадек сначала допил кофе, потом ответил:
– При таком раскладе, сам понимаешь, им особо делать нечего. Анна – взрослый человек, оснований, что ей грозит опасность, нет, так что…
– Ты мне поможешь?
Он искоса взглянул на меня.
– Что конкретно ты имеешь в виду?
– У тебя есть связи в полиции; можно было бы узнать о телефонных звонках Анны, эсэмэсках, проверить ее банковский счет, карточку, траты, расходы. Проанализировать ее…
Карадек предостерегающе поднял руку.
– Стоп! Не зарывайся! Если бы всякий раз, когда ты ссоришься с подружкой, следователь так принимался за дело…
Я в досаде вскочил с табуретки, но Марк удержал меня за рукав.
– Погоди, мотылек! Если хочешь от меня помощи, говори всю правду.
– Не знаю, о чем ты.
Он наклонил голову и тяжело вздохнул.
– Не делай из меня дурочку, Рафаэль. Я тридцать лет допрашивал людей. И знаю, когда мне врут.
– Я тебе не врал.
– Не сказать всей правды – значит соврать. Ты скрыл что-то очень серьезное, из-за чего ты сам не свой.
2
– Па! Я все! – крикнул Тео, протягивая мне бутылочку.
Я наклонился к сыну и забрал пустую емкость.
– Хочешь еще, малыш?
– Кадо! Кадо! – потребовал хитрец.
Был у Тео маленький грешок – он обожал палочки в шоколаде «Микадо».
Но я не поддержал его страстного порыва.
– Нет, старина, «Микадо» едим на полдник.
Узнав, что любимого печенья он не получит, мальчик-ангелочек по имени Тео впал в обиду и горе. Он прижал к себе Фифи, плюшевую собачку, верного своего друга, и широко открыл рот, собираясь во все горло зареветь, однако Марк успел сунуть ему только что поджаренный кусок сладкого хлеба.
– Получай, хулиган, хлеб вместо печенья!
– Плеп, плеп, – заулыбался Тео.
Трудно поверить, но у заматерелого полицейского, специалиста по облавам и заложникам, было удивительное чутье на детей.
Я познакомился с Марком пять лет назад, когда он поселился у нас в доме. Карадек мало походил на классического детектива, привычного нам по книгам и кино. Однако я сразу проникся к нему симпатией, и вскоре мы стали приятелями. В уголовной полиции так ценили его аналитические способности, что прозвали его Профессором. И когда я писал свой последний триллер, то частенько беседовал с ним. Марк не скупился на всяческие истории из своей практики, давал множество полезных советов и даже согласился прочитать и поправить рукопись.
Мало-помалу мы не на шутку подружились. Ходили вместе на стадион «Парк де Пренс», когда «Пари-Сен-Жермен» играли на своем поле. И уж точно в неделю раз сидели с тарелкой суши и двумя бутылками пива «Корона» перед экраном моего домашнего кинотеатра – и смотрели корейские детективы или пересматривали фильмы Жан-Пьера Мельвиля, Уильяма Фридкина, Сэма Пекинпа.
Наравне с Амалией, консьержкой из нашего дома, Марк всерьез помогал мне растить и воспитывать Тео. Он оставался с ним, когда мне было нужно сходить в магазин, давал ценные советы, если я вдруг отчаивался и терялся. Он научил меня главному: доверять своему ребенку, слушать его, а не соблюдать правила, и не бояться, что окажешься не на высоте.