Дональд покачал головой. Повернувшись, он проследил за тем, как она скрылась в ванной и отвернула кран. Потом возвратилась, потягивая воду из стакана.

— Что здесь происходит? Зачем меня разбудили?

Она глотнула и махнула стаканом на стены. Потом рассмеялась и покачала головой:

— Я бы ответила, что ничего, но здесь ад, который вытащил меня из одного ящика и запер в другом. Но тебя это не касается — по большей части.

Дональд снова обвел взглядом комнату. Целый год жить вот так… Перевел внимание на Анну, на то, как ее волосы связаны на затылке в пучок, из которого торчит шариковая ручка. Кожа бледная, лишь под глазами темные круги. Как она смогла такое выдержать — жить здесь взаперти?

На дальней стене висела отпечатанная схема, такая же как на столе: решетка из кругов, составляющих комплекс. Знакомый красный крест перечеркивал двенадцатый бункер в левом верхнем углу. Рядом он увидел другой крест, новый: похоже, там находился десятый бункер. Потеряны новые жизни. А в нижнем правом углу решетки расположилась непонятная мешанина. Он шагнул ближе, и комната словно пошатнулась перед его глазами.

— Донни?

— Что здесь произошло? — спросил он почти шепотом.

Анна повернулась узнать, на что он смотрит. Потом бросила взгляд на стол, и Дональд понял, что ее бумаги разбросаны там поверх того же угла схемы. Стекло над ней густо усеивали пометки синими и красными восковыми карандашами.

— Донни… — Она шагнула к нему. — Дела у нас идут паршиво.

Он уставился на красные пометки на настенной схеме: кресты и знаки вопроса. Дональд увидел и примечания красными чернилами, с линиями и стрелками. Такие пометки и надписи окружали около десятка бункеров.

— Сколько? — спросил он, пытаясь сосчитать, сколько тысяч жизней потеряно. — Они погибли?

Анна глубоко вдохнула:

— Этого мы не знаем.

Она допила воду, прошла вдоль длинного стола и пошарила на одном из придвинутых к нему стульев. Достала бутылку и налила на два пальца в свой стакан.

— Все началось в сороковом, — пояснила она. — Он стал темным примерно год назад…

— Стал темным?

Анна глотнула виски и кивнула, потом облизала губы.

— Сперва перестали поступать сигналы с камер. Не сразу, но постепенно они вырубили все. Мы потеряли контакт с их руководством. Никому не смогли дозвониться. Сменой тогда руководил Эрскин. Он поступил согласно «Правилам» и дал добро на отключение бункера…

— То есть убить всех?

Анна стрельнула в него взглядом.

— Ты ведь знаешь, что полагается делать.

Дональд вспомнил двенадцатый бункер. И как он принял такое же решение. Как будто у него имелся выбор. Система работала автоматически. Разве он всего-навсего не выполнил последовательность действий, записанную кем-то другим?

Он долго смотрел на схему с красными пометками.

— А остальные? Другие бункеры?

Анна допила виски одним долгим глотком и жадно глотнула воздуха. Дональд заметил, как она взглянула на бутылку.

— Отца разбудили, когда такое же произошло в сорок втором. А к тому времени, когда он пришел за мной, стали темными еще два.

Еще два бункера…

— Почему за тобой?

Она заправила за ухо прядь.

— Потому что больше было не за кем. Потому что все, кто помогал это проектировать, или умерли, или свихнулись. Потому что отец впал в отчаяние.

— Он хотел тебя увидеть.

— Вовсе нет, — рассмеялась она. — Поверь. — Она махнула пустым стаканом на схему с кругами на столе и разбросанные там бумаги. — Они пользовались рациями в диапазоне высоких частот. Мы полагаем, что такое началось в сороковом: возможно, начальник их Ай-Ти вышел из-под контроля. Они завладели своей антенной и начали общаться с другими бункерами вокруг, и мы не могли их отключить. Об этом они тоже позаботились. Как только отец это заподозрил, он стал доказывать остальным, что беспроводные сети — моя специальность. В конечном итоге они ему уступили. Никто не захотел пускать в ход беспилотники.

— Кому он стал доказывать? Кто знал, что ты здесь?

Дональд не мог не понимать, насколько опасным мог стать этот разговор, но, возможно, именно собственная слабость и заставляла его продолжать.

— Отец, Эрскин, доктор Снид и его помощники, которые меня будили. Но эти помощники уже не будут работать в следующую смену…

— Глубокая заморозка?

Анна нахмурилась и плеснула себе виски. Дональда поразило, сколько было потеряно, пока он спал. Целые смены пролетели мимо него. Еще один бункер стал темным, еще один красный крест появился на схеме. Целая группа бункеров попала в какую-то беду. А Турман не спал целый год, пытаясь с этим справиться. И его дочь тоже. Дональд повел рукой вокруг:

— И ты застряла здесь на целый год? Работая над этим?

Она кивнула на дверь и рассмеялась:

— Я застревала и кое в чем похуже и намного дольше. Но ты прав, здесь дерьмово. Меня тошнит от этой комнаты.

Она глотнула виски. Бокал скрыл выражение ее лица, и Дональд задумался: а вдруг его разбудили из-за ее слабости, подобно тому как ее могли разбудить из-за слабости отца? И что дальше? Ему придется вытаскивать из глубокой заморозки Шарлотту?

— На сегодня мы потеряли контакт с одиннадцатью бункерами. — Анна уставилась в бокал. — Кажется, мне удалось их изолировать, но мы до сих пор пытаемся понять, как такое произошло и жив ли там хоть кто-нибудь. Я так не считаю, но отец хочет послать разведчиков или беспилотников. Все говорят, что риск слишком велик. А теперь, кажется, еще и восемнадцатый собирается сжечь себя дотла.