Дженни приподняла полу халата и вытерла потное лицо. Она и растерялась и устала после стольких стараний уговорить Бетти.

— Ну что ж, если вы и вправду так к нему относитесь, пожалуй, я тут ничем не смогу помочь, — сказала она с грустью. — Я старалась, но больше ничего такого не приходит в голову, чтобы вы его простили и остались тут.

Она обернулась и, продолжая говорить, задумчиво посмотрела на Лоуэну.

— Может, это хороший урок всем нам на пользу. Запомните его, Лоуэна, и не допускайте, чтобы с вами случилось то же. Вам не придется переживать ничего такого, если вы будете остерегаться. А когда вы добьетесь своего и выйдете за кого хотите, так смотрите, ухаживайте за ним сами, чтобы какая-нибудь другая женщина не сманила его за вашей спиной. Это одно-единственное, что я ненавижу в женщинах и не побоюсь сказать им в глаза, хоть я и сама женщина. Да ведь правда, на них никак нельзя положиться, чтобы они оставили чужого мужа в покое.

В первый раз слегка улыбнувшись, Дженни положила руку на плечо Бетти.

— Больше я не могу с вами спорить, деточка. Я вся вымоталась от этих разговоров. Мне жалко, что вы уезжаете, но в конце концов вы поступаете правильно. Если хотите знать чистую правду, я никогда не чувствовала особенного уважения к этим школьным тренерам — футбольным и всяким другим. Я знаю, о чем говорю, потому что в свое время мне приходилось с ними иметь дело. Мне всегда думалось, что для взрослого мужчины это пустяковая работа. Только и знают, что гонять мячик с мальчишками с утра до вечера, а как ночь придет, так бегают за бабами, словно собака за курами. Уж по мне лучше простой человек, такой, чтобы ночью лежал в кровати, и каждый раз, как повернешься, так знаешь, что он тут, рядом.

Бетти обвила руками толстую шею Дженни и нежно ее обняла.

— Мне очень не хочется уезжать от вас, Дженни, вы были так добры и ласковы ко мне. Но я больше не могу оставаться в Сэллисоу. Мне нужно уехать отсюда, уехать куда-нибудь в другое место, где меня никто не знает. Но я всегда останусь вам благодарна, Дженни, и никогда вас не забуду. И если у меня жизнь наладится, я дам вам знать. А если нет…

Дженни крепко обняла ее, словно стараясь отсрочить разлуку. Слезы выступили у нее на глазах.

— Не говорите этого, деточка. Такая девушка, как вы, всегда найдется и сумеет устроить свою жизнь.

Бетти пыталась высвободиться из ее объятий и подойти к своей машине, но руки Дженни крепко держали ее.

— Куда же вы поедете, деточка? — рыдала она, вздрагивая всем телом. — Как же я узнаю, где вы и что вы делаете? Как же мне вас разыскать?

— Я сяду в машину — и поеду все вперед и вперед. Не знаю еще куда. Сейчас мне это все равно. Может быть, поеду во Флориду, а может быть, в Калифорнию. Но со мной ничего не случится, Дженни. Не беспокойтесь обо мне. Ведь вы сумели о себе позаботиться, а если сумели вы, то сумею и я. Прощайте, Дженни.

Наконец ей удалось освободиться.

— Прощайте, деточка, — говорила Дженни, обливаясь слезами. — Не позволяйте больше никогда, чтобы какая-нибудь другая учительница отбила у вас мужчину. Для любой женщины это самый верный и быстрый способ потерять веру в себя.

Пожав руку Лоуэне и наскоро обняв ее, Бетти села в машину. Она уже завела мотор и только что собиралась тронуться с места, как вдруг Дженни бросилась вперед и подбежала к дверце машины.

— Деточка, обещайте мне! Если б вы передумали и захотели вернуться или мужчина вам попался такой, что не оправдал себя, приезжайте прямо к бедной старухе Дженни. Обещайте мне это, деточка!

— Я и этого не забуду, — сказала ей Бетти. — Буду помнить.

Дженни отчаянно припала к дверце.

— И еще одно, деточка. Я ведь очень сентиментальная, и если вы будете посылать мне открытки к рождеству, Четвертому июля[8] и ко всем другим праздникам, то я это сумею оценить. Вы ведь не забудете бедную старуху Дженни?

— Не забуду.

Автомобиль медленно двинулся вперед. Обливаясь слезами, Дженни цеплялась за дверцу машины, которая двигалась все быстрее и быстрее. Дженни чуть не бежала, но в конце концов она не смогла держаться вровень с машиной, и ее руки соскользнули с дверцы. И все-таки, провожая машину, она добежала до угла улицы.

После этого белый с синим автомобиль быстро помчался по Морнингсайд-стрит, направляясь к шоссе. В одиночестве стоя посреди улицы и тяжело дыша, Дженни удрученно глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Очень не скоро после того, как за поворотом исчезла машина Бетти, Дженни вернулась к дому, где ждала ее Лоуэна. Не стараясь больше удержать слезы, она кивнула Лоуэне и медленно поплелась к веранде. Ни слова не было сказано, пока они не вошли в дом и не затворились в гостиной.

— Покамест это самый печальный день в моей жизни, — воскликнула Дженни, падая на диван лицом вниз и молотя кулаками по красному плюшевому сиденью. — Я зерно знаю, что больше никогда не увижу Бетти Вудраф — не увижу до самой смерти, а она была мне как родная дочь. Сколько ни было у меня бед и несчастий, но хуже этого покамест не бывало.

Через некоторое время она поднялась, села на диван и обвела взглядом комнату, стол, картины на стене, словно стараясь припомнить, какого из ее сокровищ не хватает на привычном месте. В заключение она беспомощно взглянула на Лоуэну потускневшими от горя глазами.

— Лоуэна, деточка, вы не можете себе представить, до чего мне грустно было смотреть, как Бетти уезжает навсегда. Это все равно, что отдать кого-нибудь из близких гробовщику, чтобы он похоронил его на кладбище. Может быть, даже хуже, потому что она еще жива, а для меня она все равно что умерла.