Она сделала Лоуэне знак подойти ближе.

— Лоуэна, деточка, сядьте рядом со мной и возьмите меня за руку. В такое время я просто не в силах быть одна. Мне нужно чувствовать, что рядом со мной кто-то есть.

И как только Лоуэна подошла к дивану и села, Дженни обняла ее.

— Деточка, обещайте мне, что вы никогда не уедете и не бросите меня вот так, — упрашивала она, отчаянно цепляясь за Лоуэну. — Если хотите знать истинную правду, я такая мягкосердечная и чувствительная, что просто лягу и умру, если вы уедете, как уехала Бетти Вудраф, и оставите меня совсем одну. Только женщины, вроде меня, знают, каково это жить одной на свете.

Она вытерла слезы рукой.

— У меня остался еще Визи Гудвилли, это верно, но он со мной не все время, потому что восемь или девять месяцев в году он разъезжает с балаганом и всегда надо бояться, что он там свяжется с какой-нибудь лилипуткой и больше не вернется. И судья Рэйни тоже, боюсь, так и не соберется на мне жениться. Он не раз намекал на это прежде, а теперь время идет день за днем, а он все не говорит прямо, что женится. В моем возрасте я просто не могу жить одна круглый год. В мои лета даже почтенной женщине на покое, вроде меня, приходится жалеть, что сна не вышла замуж, пока еще наружность у нее была приличная. В таком возрасте выйдешь за кого угодно, даже если он лентяй и ничтожество и совсем никуда не годится. Но теперь, пожалуй, мне уж не на что надеяться, разве только случится что-нибудь из ряда вон, вот почему я и хочу, чтобы вы остались со мной для компании.

Телефон в прихожей резко зазвонил. Дженни не двинулась с места. Он прозвонил во второй раз, потом в третий, и только тогда она выпрямилась, досадливо нахмурясь. Она была уверена, что это звонят Бетти, и решила не отвечать на звонок.

Но телефон звонил раз за разом, все настойчивей и упорней.

— Я подойду вместо вас, — сказала Лоуэна, вставая.

Схватив Лоуэну за руку, Дженни толкнула ее назад, к дивану.

— Нет, — сказала Дженни, сурово взглянув на нее. — Не надо этого, деточка. Лучше мне самой подойти. Я знаю, что сказать, если это звонят Бетти Вудраф. Я не хочу, чтобы такие люди разговаривали с вами.

Телефон звонил все время, пока она шла через гостиную к телефону в прихожей. Дженни успела уже рассердиться, когда взяла трубку и села на стул рядом с телефоном.

— Я не знаю, кто вы такой, и мне это все равно, но ее здесь нет и не будет, и я не желаю, чтобы ей звонили по этому телефону! — Голос ее звучал резко и громко. — А теперь повесьте трубку и больше сюда не звоните!

На том конце провода некоторое время молчали.

— Кому это вы говорите, Дженни? — услышала она голос судьи Рэйни.

— Ах ты, боже мой! — воскликнула она. — Я не знала, что это вы, Майло. Вы же понимаете, я не стала бы так говорить с вами, если бы знала. Я думала, это кто-нибудь звонит Бетти Вудраф. — Она начала рассказывать ему про отъезд Бетти и про то, что та больше не вернется в Сэллисоу. — Бетти уложилась, села в машину и…

Судья Рэйни прервал ее:

— Дженни, где сейчас Лоуэна Нели?

— Лоуэна тут в доме, со мной, Майло. Она для меня большое утешение теперь, когда Бетти уехала и…

— Послушайте меня, Дженни, — отрывисто заговорил он. — У меня не хватит времени прийти сейчас к вам и переговорить об этом, потому что день быстро проходит, вторая половина уже идет к концу. Придется решать по телефону. Дело срочное, и я вас попрошу слушать внимательнее, Дженни. Препираться об этом тоже некогда — надо действовать, Дженни.

— Майло, я понимаю, о чем вы говорите, но я на это не согласна. Я вам сказала вчера ночью, что не собираюсь прогонять Лоуэну из своего дома, и не прогоню. Когда меня заставляли выгнать из дому Визи Гудвилли и Бетти Вудраф…

— Дженни, я уже говорил вам, что речь идет не о человеческой низости, и я прошу вас выкинуть это из головы. Некоторым людям у нас в городе свойственны расовые предрассудки, и пока что эти предрассудки ничем не искоренишь. Когда вы с этим сталкиваетесь, уступок ждать нечего. Вот с чем мы имеем дело, и вот почему этот вопрос важен. Как вам известно, некоторые люди в Сэллисоу…

— Мне все равно, что говорят и думают некоторые. Я так решила и от своего не отступлюсь. Я умею быть упрямой не хуже всякого другого.

— Дженни, пожалуйста, выслушайте меня, — уговаривал ее судья Рэйни. — После вчерашней ночи кое-что случилось. Появилась возможность уладить неприятности с этой девушкой — Лоуэной Нели — и, может быть, найти решение, приемлемое для всех заинтересованных. Это было бы лучшим выходом для всех. Я всегда старался добиться ясного решения в пользу моего клиента, но когда это невозможно, а в данном случае ситуация именно такова, полюбовное соглашение — самый разумный способ уладить дело. Я говорю с вами, как ваш поверенный, а также, как ваш старый друг, и мне хотелось бы, чтобы вы поступили так, как я советую.

— Не понимаю, о чем вы говорите, Майло, — растерянно ответила Дженни. — Я никогда ничего не понимала в законах и во всех этих юридических выражениях, обычно не понимаю даже, что говорят адвокаты. Для меня все они словно косноязычные.

— Если вы будете слушать меня внимательно, то я объясню вам все ясно и понятно, — терпеливо сказал судья. — Придется изложить дело в нескольких словах, потому что время не терпит и уходит с каждой минутой. Вы слушаете внимательно, Дженни?

— Да, конечно, — сказала она.