На этой волне захвата светской властью инквизиционной юрисдикции возникла и испанская инквизиция, которую обычно считают самой жестокой и которую следует отличать от церковной епископской и папской средневековой инквизиции. Историкам известно, что с XVI века в государствах — врагах Испании намеренно создавались тексты, призванные опорочить ее, и расхожее мнение об ужасах испанской инквизиции — это отзвук одной из частей этой «черной легенды». Факты сильно отличаются от мифов.

В Испании жило очень много иудеев, которые начиная с конца XIV века начали часто обращаться в католичество. Под влиянием распространившихся в народе подозрений, что многие обратившиеся в действительности не являются католиками, оставаясь тайными иудеями, испанская монархия с разрешения Церкви учредила инквизиционный трибунал, призванный выявлять такие притворные обращения, считавшиеся преступлениями против государства. Инквизиционные трибуналы, особенно в первый период существования испанской инквизиции, допускали злоупотребления. Помимо этого, христиане нееврейского происхождения, недолюбливавшие обратившихся евреев, и оставшиеся в старой вере иудеи нередко старались использовать возможности трибуналов в целях личной мести. Эти злоупотребления вызвали реакцию папы Сикста IV, который писал:

«В Арагоне, Валенсии, на Майорке и в Каталонии инквизиция была порою движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству. Многие верные и истинные христиане по доносу врагов, соперников, рабов и прочих низших и даже недостойных лиц были без всякого законного доказательства брошены в мирские тюрьмы, подвергнуты пыткам и осуждены как повторно впавшие в ересь, лишены своего добра и собственности и переданы светским органам на казнь, что вызвало опасность для душ, подало пагубный пример и вызвало во многих омерзение» [92] . Папа требовал участия епископов в работе трибуналов, соблюдения установленных норм церковного правосудия, доступа обвиняемых к помощи юристов и возможности для них апеллировать в Рим.

Церковь в лице папы пыталась, таким образом, остановить злоупотребления испанской королевской инквизиции. Однако требования папы не были исполнены, а король Фердинанд ответил на его требования отказом в оскорбительном тоне.

«На этом роль папства в испанской инквизиции закончилась. Отныне она была органом испанской монархии, отделенным от церковной власти. Так что странно, что испанскую инквизицию столь часто называют в наши дни одним из величайших грехов Католической церкви. Католическая церковь как институт практически не имела к ней отношения» (Томас Мэдден). Испанская инквизиция была, таким образом, государственным, а не церковным учреждением, и нельзя винить Церковь в ее эксцессах. При этом сами эксцессы были сильно преувеличены противниками Испании. Будучи более жесткой, чем церковная инквизиция, она была в целом все же гуманнее светских судов своего времени. Обычно символом жестокости испанской инквизиции считают Фра Томаса де Торквемаду, великого инквизитора, возглавлявшего ее с 1483 по 1498 годы. В действительности Торквемада скорее смягчил неумеренное рвение своих предшественников, в том числе ограничил использование пыток. Даже в годы его деятельности к смертной казни приговаривали не более 2 процентов всех обвиняемых. Хотя это значительно больший процент, чем в деятельности церковной инквизиции в Средние века, но все же далеко от тех миллионов жертв, которые приписывают испанской инквизиции. После Торквемады в испанских трибуналах были проведены дополнительные реформы, сделавшие испанскую инквизицию более справедливым и умеренным судебным учреждением. Казни и пытки были явлением весьма редким. Работали в трибуналах, как и в средневековой инквизиции в Европе, опытные юристы и бюрократы. За все время существования испанской инквизиции ею было приговорено к смерти несколько тысяч человек, а никак не миллионы. Проведенные в последние десятилетия исследования документов испанской инквизиции (а они практически все сохранились и доступны ученым) показали, что с «черной легендой» историческая реальность имеет мало общего.

Несколько слов по поводу мнения, согласно которому Католическая церковь содействовала охоте на ведьм. В действительности церковь на протяжении долгого времени противостояла народной вере в ведьм, считая ее вредным суеверием. Вплоть до XIII века инквизиция не занималась обвинениями в колдовстве (скажем, в 1258 году папа Александр IV прямо запретил инквизиции заниматься такими делами). С течением времени, однако, мнение о существовании ведьм и колдунов, вредящих людям, стало более или менее общим воззрением (его разделяли и сами обвиняемые, часто твердо верившие в свои колдовские действия). Лишь в 1326 году инквизиция получила от папы право расследовать ведьмовские процессы. Тем не менее до 1500 года, то есть в те столетия, когда Церковь была на пике своего влияния и власти в Европе, число таких процессов было очень невелико. Авторитетный исследователь ведовства Ричард Киркхефер в своей работе «European Witch Trials» показал, что с 1326 по 1500 годы на территории всей Европы произошло в общей сложности 702 документально подтвержденных казни ведьм, и из них лишь 137 приговоров было вынесено церковными трибуналами. И после этого времени деятельность инквизиции, даже испанской, скорее препятствовала массовой истерии на почве веры в ведьм. Так, в 1609 году эпидемия страха перед ведьмами проникла из Франции в Испанию, в регион, населенный басками. К расследованию была привлечена инквизиция. Высший суд испанской инквизиции, Супрема, признал страхи беспочвенными и выпустил «Эдикт о молчании», запрещающий всякие дальнейшие дискуссии на тему ведовства. В другом регионе в 1616 году история почти повторилась — испанская инквизиция вновь выпустила «Эдикт о молчании» — однако нашлись люди, обратившиеся к королю через голову инквизиционного трибунала, и король разрешил судить обвиняемых без инквизиции, что и вылилось в быстрый смертный приговор 289 людям. Если бы действовала инквизиция, их жизни были бы спасены. В действительности именно тогда, когда церковные инквизиционные трибуналы фактически утратили свое влияние в Европе, и начались массовые охоты на ведьм — изрядная их часть происходила в протестантских государствах и там, где инквизиция никогда не существовала (скажем, знаменитая Салемская охота на ведьм в США). Таким образом, фактически охота на ведьм начинается именно тогда, когда влияние Церкви на процессы по религиозным преступлениям типа ереси и колдовства фактически сходит на нет.

Немного поговорим о печально известном «Молоте ведьм». Вопреки распространенному мнению, эта книга не имеет ничего общего с официальными руководствами для инквизиторов. История ее такова. «Молот ведьм» был написан доминиканцем Генрихом Крамером в 1486 году. В это время Крамер вел процесс над подозреваемыми в ведьмовстве в Инсбруке. Методы, которыми он вел следствие, и его высказывания вызвали резкий протест со стороны местного епископа, и он остановил процесс. Второй «автор», Шпренгер, судя по всему, не имел к этой книге никакого отношения. Его имя было использовано Крамером лишь с целью увеличения ее значения.

Желая придать авторитет своему труду, Крамер обратился в Рим к папе и в Кельнский университет. «Молот» издают с папской буллой, якобы его одобряющей, и с одобрением университета. В действительности папа никогда не читал книгу Крамера. В своей булле в ответ на жалобу Крамера о том, что местный епископат не верит, что колдовство — это зло, и мешает работе инквизиции, папа пишет, что колдовство — это зло, и с ним надо бороться, не мешая инквизиторам выполнять свою работу. Булла была написана до появления «Молота». Крамер вставил послание папы в качестве предисловия к «Молоту», чтобы создать впечатление, что книга одобрена Церковью. Об эксцессах Крамера папа не знал и книги в глаза не видел. Еще неприятнее история с университетом Кельна. Одобрение университета было, судя по всему, сознательно подделано Крамером. Он действительно посылал туда книгу на оценку, но одобрения не получил. Фактически же процедуры, описанные в книге Крамера, никогда не использовались инквизицией в том виде, в каком они там представлены, а через четыре года после ее публикации за применение неправильных и скандальных методов ведения следствия был осужден властями ордена доминиканцев, к которому он принадлежал, собственно, и ее автор, Генрих Крамер (1490 год). К сожалению, уже после 1500 года идеи, изложенные в этой книге, часто воплощались на практике в охоте на ведьм, осуществлявшейся светскими властями, чаще протестантскими.

Часто считают, что российская культура сформирована исключительно под влиянием православия и византийской культуры. Одной из причин мнения о католичестве как явлении, чужом для России, является убеждение, что оно не привнесло ничего значимого в отечественную культуру.

Место католиков в культуре России и их роль в ее формировании и развитии по-настоящему не осмыслены до сих пор. До совсем недавнего времени такое осмысление (в силу ряда причин) было либо не востребовано, либо просто невозможно. В определенном, хотя и очень узком смысле, в настоящее время происходят изменения в подходах к этой проблеме. И все чаще звучат голоса, совершенно отрицающие какое бы то ни было целостное воздействие или влияние католической идеи или практики на становление и последующее формирование отечественной культуры.

Однако какую бы сферу культурной и общественной жизни страны мы не взяли — мы непременно убедимся в значительном вкладе отечественных католиков. Конечно, когда мы говорим о католическом участии в формировании отечественной культуры, нужно учитывать сразу два фактора. Во-первых, это католическая идея, влиявшая на нашу культуру как непосредственно (через богословие, философию, литургические обряды и прочее) [94] , так и опосредованно (через переработку собственно латинских церковных особенностей отечественным православием, впитывавшим эти элементы — причем настолько активно, что XVIII — начало XX века иногда называют даже «западным пленением русской Церкви»). Во-вторых, это персональное участие тех или иных католиков (художников, архитекторов, ученых, литераторов и проч.) в культурном творчестве в нашей стране. Разумеется, многое из того, что заимствовалось, творчески переосмыслялось и преобразовывалось — и, таким образом, становилось неотъемлемой частью России и культуры ее народов.