“— Если не выживет, рядом с её могилой будет твоя”

Блондину хватило лишь нескольких слов, чтобы статный человек в белом халате услужливо кивнул головой, пообещав сделать всё, что в его силах. И в силах тех, видимо, сам был не уверен, когда при виде открывшей глаза Эльвиры лишь списал свой труд на чудо.

— Нет, никого из родственников в живых не осталось. Я заберу её.

Вылавливая из их разговора фразу, будто нарочно сказанную на тональность выше, Эля старается сомкнуть глаза как можно крепче, будто мысленно ругая себя за то, что вообще их открыла. Единственное, что радовало, так это то, что врач сумел настоять на ещё парочке дней, необходимых для проведения на больничной койке. И визит ей в эти пару дней наносили, благо, только медсестра да любезно предоставленная больничная еда, пускай от одного её вида и тошнило порядком. Но ещё большую тошноту вызвало неминуемое возвращение туда, откуда выбраться можно было, наверное, только на тот свет...

С того самого момента в её палате Миронова она не видела. Он даже не удосужился забрать её из больницы, отписав это задание Даниэлю. Темнокожий услужливо проводил девушку до самой комнаты, проявив себя с неожиданной для неё стороны.

— Я буду заглядывать каждый час, на случай, если что-то понадобится.

Но даже будучи проведя какое-то время на собственной кровати, не постояло только за девчонками, несмело ввалившимися в комнату. От Миронова же ни слуха...

— Элли? — тихо приоткрыв дверь, Марисса несмело вошла в комнату, за которой тенью шагала испуганная Диана.

— Где Надя? — разглядев не полный состав, Эльвира безэмоционально вскинула бровью, чуть напрягаясь при виде в секунду поникших девушек.

— Наверное, мы её больше не увидим, — томно вздохнула рыжеволосая, параллельно повествуя о том, что за время её отсутствия успела вернуться ещё одна пропащая душа в лице Ольги.

— Миронов её в Париж закинул. С концами, видимо... — успев выучить весь спектр эмоций, приходящийся на лицо брюнетки, Мэри удовлетворила ещё не рождённый вопрос, вновь считывая с лица Эльвиры подтверждение того, что та знает, о каком Париже идёт речь. Жуткий притон, куда Глеб зарекался её отдать, если что-то пойдёт не так.

Досадно и горько было за Надю, пускай она её и не знала. Ведь девчонка хотела избавить всех одним махом от этого ублюдка. Хотя неизвестно, куда бы кинула их судьба после его ухода в мир иной. Навряд ли бы Даниэль распорядился распустить всех по домам. Слишком глупо...

Но ещё не давал покоя вопрос, засевший в голове с самого пробуждения. И Миронов как назло всё не являлся. Видимо, нашёл себе более весёлое занятие, чем секс с полуживой подопечной.

Найдя в себе силы, заключённые в неутолимом женском любопытстве, Эльвира кое как поднялась на ноги, дошагав до двери и высунувшись в коридор. Огромный дом, казалось, уснул вместе с его жителями. Атмосферу создавали лишь несколько небрежно расставленных по первому этажу свечей, на треск которых брюнетка на цыпочках спустилась по лестнице, с опаской оглядываясь по сторонам и с каждым шагом приближаясь к комнате Миронова. Одной ногой на том свете она была уже дважды, и плевать, если и третий не за горами. Вооружившись только этой мыслью, она смело дёргает на себя ручку, открывая дверь и в упор рассматривая сидящего на кресле блондина. И визиту её, он, по всей видимости, не удивлён. Расслабленная поза, надменный взгляд, в руках стакан с остатками виски и не до конца оттаявшим льдом. Ничуть не изменился.

— Ты что-то хотела? — он устало, и как бы невзначай интересуется, сминая в свободной руке снимок и пряча его в карман.

— Там... в больнице... — девушка неловко мнётся, пока вовсе не теряет из головы суть своего пребывания, стоит блондину подняться с места.

— Что в больнице? — медленно настигая брюнетку, он подходит практически вплотную, стирая с лица остатки эмоций и безмолвно выжидая, пока Эля решится выдавить из себя цель своего позднего визита.

— Что значит никого из родственников в живых не осталось? — она быстро тараторит, словно на вопрос ей отведена лишь пара секунд. Напряжение выдают нахмуренные брови, которые девчушка напрягает ещё больше от увиденной ею улыбки на лице напротив. — Что ты сделал с Максом?

— Ничего я с ним не делал. — Выдыхает с лёгкой усмешкой, почему-то с удивлённым восторгом отмечая для себя тот факт, что в представлении этой особы для него убить кого-то — всё равно что за хлебом сходить. — Он для меня давно умер. — Выдержав небольшую паузу прежде, чем вернуть свой злодейский вид, Миронов злостно сжимает в кармане и без того смятую фотографию, немного жалея о том, что не поскупился на эмоции перед этой девицей.

— Что он тебе сделал? — она знает, что вопросов слишком много, в отличие от её прав их задавать, но всё равно продолжает стоять на месте, безмолвно требуя от блондина ответ.

— Иди в свою комнату.

А на что она ещё рассчитывала? На подробный и детализированный рассказ о том, что послужило причиной его ненависти? И тихо сглатывая, брюнетка едва уловимо кивает, делая шаги в обратном направлении, дабы не навлечь на себя беду. По крайней мере, в этом её нелепом существовании будет хоть какой-то смысл ввиду удовлетворения собственного любопытства. Что натворил её брат? За что Миронов его так ненавидит? И что так усердно прячет, дабы не обнародовать свою досаду?

Дверь за Эльвирой тихо закрывается, и блондин полностью орошает бокал, доставая из кармана изрядно помятый снимок. Глаза опускаются на фото, губы непроизвольно поджимаются, и Глеб неспешно подходит к недопитой бутылке, снова наполняя свой стакан и отбрасывая фотографию на стол. Снова несколько глотков и какой-то ненормальный смешок, стоит ему вспомнить события запечатлённого на снимке дня, где изображены двое когда-то лучших и неразлучных друзей, сидящих за барной стойкой в обнимку: он и Макс.