– Уйдешь, – покачала головой девушка, – Все, кто действительно смогли отсюда уйти, ушли одни. Они могут найти любимых снова, в своем мире. Эти лагеря не для того, чтобы люди находили любовь, а для того, чтобы попавшие сюда изменились…

– Значит, отсюда уходят? – спросил Эдвард, – Каким образом? Как?

– Я не знаю, – девушка снова покачала головой, – я не понимаю этот мир точно так же, как и ты. Я просто в нем есть… Всегда, с самого начала, с того самого дня, как себя помню, я была здесь и приходили разные люди. Порой их становилось много, а порой совсем мало. Иногда они уходили, но потом возвращались вновь… И так очень долго. Очень… настолько долго, что я даже не могу вспомнить, когда все началось. Пожалуйста, не смотри на меня так… мне больно… – прошипела девушка, пытаясь от него отодвинуться, – Эдвард, задумавшись, сверлил ее взглядом, почти забыв, кто она такая. Псионики были большой редкостью даже в его мире, и их дар действительно был очень полезным, позволяя буквально видеть человека насквозь, но оборотной стороной медали было то, что человеческие эмоции и настрой они чувствовали буквально на физическом уровне, как человек чувствует жар или холод. И чем сильнее эмоциональный настрой, тем сильнее это чувствует псионик. Кем это девочка ни была, но, видимо, из-за общей фоновой ситуации в лагере воспринимала Эдварда в разы сильнее, чем кто-либо другой с подобным даром.

– Хорошо, – он отвернул взгляд в сторону, – А как ты приводишь людей сюда? Как ты отбираешь тех, кто может сюда попасть или нет?

– Я не знаю… я просто вижу их, и потом привожу сюда. Они разные, некоторые настолько, что их потом становится много. И у одних есть шанс выбраться, а у других нет, и я никак не могу им помочь. Могу только наблюдать… не помочь… И никогда раньше не было такого как ты… такого злого…

– Я не злой, – Эдвард покачал головой, – просто то, что в этом мире называют злом, у нас называют необходимостью. А то, что называют злом у нас… в вашем мире такого не видели, иначе он был бы слишком похож на мой.

– Я видела тьму… страх… боль… твой мир ужасен… – кивнула девушка, – Почему ты хочешь туда вернуться? Зачем тебе туда?

– Я дал клятву своим людям, что никогда их не оставлю. И даже если ради этого придется умереть, я не откажусь от того, чтобы ее выполнить. И я не хочу оставлять здесь Алису одну… – он вздохнул и сел напротив этой девочки, разрываясь душевно от того выбора, что ему предстоял, – Я видел, что бывает в таких лагерях, во что превращаются их пленники. И ни за что не позволю, чтобы какой-нибудь подобный психопат появился и в этом… если я уйду отсюда… если…

– Эдвард… ты не сможешь ее отсюда забрать… – покачала девушка головой, утирая слезы и усаживаясь немножко удобнее, – Они такая же часть лагеря, как и я. Они существуют только вместе с ним. Только покинув этот лагерь, человек может получить шанс найти свою любовь, отсюда же они могут вынести только надежду.

– Тебе откуда знать? – огрызнулся Эдвард, – ты же сама никогда не покидала этот лагерь. И не показываешься в нем особенно, чтобы узнать про людей, которые в них оказались, – он снова посмотрел на девушку, успев увидеть, как та неожиданно погрустнела, упустив свои кошачьи ушки и сама уставившись взглядом в землю.

– Я пыталась… – тихо проговорила гибрид, шмыгнув носом, а из глаз выкатилась свежая слезинка, – Пыталась выйти отсюда вместе с одним из них. Он был не такой, как остальные, не испугался и не пытался поймать… И не смогла. Он ушел, а я осталась потому, что не могу выйти из этого лагеря просто так, навсегда. Меня только отпускают на время, но потом все равно приходится возвращаться… поэтому я знаю, что отсюда никто не может выйти, кроме тех, кто сюда пришел… остальные хотя бы не помнят, что все повторяется снова и снова… а я помню…

– Я не знал, – покачал Эдвард головой, – прости. И все же, выход должен быть. В этом уверен. Я жив во многом из-за того, что всегда находил выход, из любой ситуации. И здесь он должен быть.

– Не пытайся сломать лагерь, – попросила девушка, испуганно посмотрев на него и подняв ушки, – многие пытались. И тогда лагерь ломал их. Ты ведь видел Пионера? Лагерь терзал его до тех пор, пока в нем не осталось вообще ничего человеческого, а потом выбросил, как ненужную игрушку. Я боюсь, в кого можешь превратиться ты, если пойдешь таким же путем.

– В кого я могу превратиться? – Эдвард даже рассмеялся, – А что, может быть хуже? Сильно сомневаюсь, что могу превратиться в кого-то более страшного.

– Можешь, – уверенно кивнула девушка, – теперь можешь. После того, как полюбил, ты можешь стать хуже.

– Тогда что мне делать? – развел руками Эдвард, понимая такую логику, но не зная, что можно выставить против нее в ответ, – Просто сидеть и ждать еще почти полную неделю? Ждать, пока все это закончится, а потом просто перейти на новый круг? Нет, так дело точно не пойдет. Этот лагерь подарил мне Алису, и от нее я отказываться не собираюсь.

– Что произойдет с ней, если ты все-таки вырвешь ее из этого лагеря и приведешь в свой мир? – вдруг поинтересовалась гибрид, внимательно посмотрев на Эдварда, – Что с ней может случиться, ты можешь сказать? Если ты прервешь ее собственные циклы таким вмешательством? – от такого вопроса остановился уже он сам, поскольку сразу вспомнил Алису из другого лагеря, которую перенес в этот, и то, что с ней произошло. Вдруг и в его мире может случиться нечто подобное? Такое обстоятельство ни в коем случае нельзя снимать со счетов, поскольку один раз уже поступил опрометчиво, действуя и не зная законов этого мира. Второй раз такую ошибку повторять нельзя.