Сейчас от клокочущий в легких, в венах, в голове, злости, она сама была готова вырвать его черное, прогнившее сердце. Показать проклятому демону, что оно у него есть. Хотелось сорвать на нем все накипевшее. Повергнуть его, в ту же бездну отчаянья и страданий, из которой она еле выбралась. Обида и злость сочились из нее, как сок из рубленого дерева. Мало прибить Кирихито, за все, что он с ней сотворил. Вылить на него всю боль, на которую обрек. А все потому что хотел ее оттолкнуть. Отказаться. Хотел чтоб так, она, забыла о нем. Прокляла и вычеркнула из души, из сердца. Акира нашел самый верный и быстрый способ. Если б Томоэ не поведал об истинной цели демона, именно так бы все и закончилось. Добился бы своего. Но теперь Нанами знает, ради чего проклятый демон все это затеял. Ему несдобровать, за такие спектакли, в стиле аля-Акира-оу.

Спустя час, Нанами на метро, на такси, пешком, добралась до нужного места. Правда потратила все деньги, и как будет добираться обратно, до храма, ночью, не подумала. Да и неважно, это сейчас. Перед ней раскинулся его дом. Тот самый, в котором она провела лучшие моменты своей жизни, с этим беспощадным, жестоким мерзавцем. О которых он наверно и не помнил.

Нанами неуверенно позвонила в домофон расположенный, у двери, на высоких решетчатых воротах. Никакого ответа не последовало. Двери так и не открылись. Но отступать так просто, она не намерена. Поэтому стоя на морозе, трезвонила, как ненормальная. Возможно, это слишком нагло. Но Нанами решила, что у нее есть право так себя вести. Ее бесцеремонное поведение, оправдано ее безграничной пылающей, клокочущей злостью. И маленький пальчик буквально вжимался в кнопку звонка, ни на секунду не отрываясь. Пусть оглохнут, если не откроют.

— Что ты делаешь здесь? — послышался мягкий голос за спиной.

Нанами обернулась.

— Каяко-тян, а я тут… — «Что? Хочу свернуть шею наглому, жестокому обманщику? » — Мне нужно поговорить с Кирихито. — в действительности же проехаться по его физиономии и вправить мозги обратно.

— Уходи, — злобно сказала брюнетка, подходя чуть ближе — Немедленно уходи отсюда.

— Извини? — спросила богиня, нахмурившись. Брюнетка смотрела на нее своими глазками, как на врага народа — Пока я не поговорю с этим бессовестным мерзавцем, я не уйду.

— Лучше не зли меня, Нанами-тян. — грозно выпалила та. Предупреждая об опасности — Не нужно меня недооценивать. Думаешь, я так глупа, что не понимаю, зачем ты здесь?

— О чем ты, Каяко-тян? Это же я.

— Вот именно, что это ты! Решила переключиться с Томоэ, на моего парня? Да?

— Кирихито, не твой парень — разозлилась Нанами и тут же прикусила язык. Не так стоило ей ответит, но кажется сердце среагировало быстрее чем разум — Я здесь вовсе не по этой причине, по которой ты думаешь! Не говори глупости.

— Глупости? — Каяко истерично засмеялась — Дури, голову своему Томоэ, а мне не надо. Ты не получишь его. Тебе понятно! Он мой!

— Успокойся, Каяко-тян. Я никого не собираюсь у тебя забирать. Тем более, эти вещи решать не тебе, а Кирихито. — снова не удержалась. Сказала лишнее, но брюнетка сама нарывается — Мне нужно поговорить с ним, и разговор срочный. Ты понятия не имеешь, что сотворил этот мерзкий, лживый, жестокий, беспощадный эгоист. — каждое нелестное слово о нем, Нанами чеканила с отточенной яростью, вспоминая его «доблестные » поступки.

— Притворяешься, что ненавидишь его? Да ты сама лживая, Нанами-тян. Я насквозь тебя вижу. Волочишься за ним, как собака!

— Это я то?! — закипала внутри богиня. Брюнетка начинала изрядно выводить из себя.

— Ты конечно. Притворяешься глупой овечкой, а сама мечтаешь, чтоб он был твоим, разве, нет? — в свете фонаря, глаза девушки блестели от ревности — Ну что замолчала?

Все же слова Каяко, застали богиню врасплох. В глубине души именно этого она и хотела. Но слишком глубоко, где-то на дне. После того, что Акира совершил, в ней кипела лишь злость и обида. Он причинил ей немыслимую, невозможную боль, от которой никогда не удастся оправиться. И не смотря на то, что Томоэ бы не умер, Нанами воспринимала все в серьез. Она уже мысленно прощалась и со своей жизнью и с рассудком. Ведь Томоэ, самый близкий для нее человек, чью разыгранную смерть, она видела своими глазами, и от руки того, кого бесконечно любит. Именно это и сводило с ума.

— Нет. Сейчас я мечтаю разбить его наглую физиономию — честно призналась Нанами.

— После того, что ты устроила в последний раз, я не поверю тебе, Нанами-тян. Думаешь я слепая? Думаешь мы все ослепли, когда ты устроила ему сцену в тот раз? Что ты чувствуешь к нему? Кирихито тебе нравится, да? А я давно люблю его! Он для меня все! Ты слышишь?! Как ты могла так поступить со мной?! — ну вот и срыв. Довольно предсказуемый судя по состоянию брюнетки.

— Прекрати, Каяко-тян. Я понимаю твои чувства, и мне жаль! — взгляд Нанами виновато опустился на белый снег. — Акира умеет только причинять боль, и лишь иногда способен подарить крупицу радости.

— Так значит, он дарил тебе радость?! — возмутилась брюнетка — И что же именно? Как он порадовал тебя?

Нанами видела, что девушка сейчас не вменяема. Ее глаза блестят от злости и ревности и лучшее, что можно сделать это прекратить этот разговор.

— Ничего он мне не дарил. Боль и унижения, это все — конечно не совсем, все. Нанами не успела упомянуть о минутах страсти, желания, неистовой нежности, горячего тепла. О минутах которые Кирихито дарил только Нанами, и больше никому, никогда. Даже свой запах, отдал ей. И розу. Прекрасную, стеклянную розу, которая покоилась на подоконнике в ее комнате. Но об этом стоило умолчать, чтоб не быть покалеченной, а то и вовсе прибитой.