Акира полностью погрузился в свои мрачные мысли. Безрадостные. Болезненные. Вновь почуял, как одиночество обвивается вокруг него. Обнимает своими цепкими, холодными лапами. Мир за стеклом огромен. А он всеми отвержен. Изгой, который отстоял право на существование и уважение своей жестокостью. Дурак, который решил, что нашел себе в нем место. Место в мире Нанами. В ее душе и может когда-нибудь в сердце.

— Акира, — ее голос уже не спасает, не дарит былое спокойствие — Я хочу вернуться. Ты понимаешь это?

— Мне плевать — так и есть. Он глух к ее просьбам.

Кирихито не хочет расставаться с тем, что ему так сильно дорого. Не готов. Не может вырвать из сердца, из души, из больного разума. Одержим. До жути. До боли в груди, до иголок под кожей — одержим. Даже если все ложь, пусть. Он готов пасть еще ниже и закрыть глаза на ее любовь к лису, только пусть будет рядом. Даже если бьет ножом в черную душу, оставляя на ней глубокие кровоточащие раны.

— Но так нельзя, — все еще пытается достучаться.

— Плевать.

— Ты должен...

— Я же сказал НЕЕЕТ!!! — не выдержал. Сорвался.

Девушка вздрогнула от его крика. Обняла себя руками. Присела на диван и уткнулась лицом в ладони. Сколько это безумие еще будет продолжаться. Акира, невзирая на ее переживания, грубо поднял за плечи. Убрал руки и посмотрел в глаза, которые еще пару часов назад горели от нежности к нему, в том грязном месте. Очередная ложь. Фальшивка. Его яд стал его же проклятьем.

— Вот объясни мне потому, что я идиот и не понимаю, какого черта ты так волочишься за своим лисом?! Он что заколдовал тебя?! Опоил какой-то гадостью?! Что?! Что в нем есть такого, чего нет во мне!!!

Удивил.

Нанами потрясло его откровение. Не верит. Смотрит на него широкими от растерянности глазами. Не знает, как поступить. Что сказать. Что сделать. Только чувствует в глубине сердца, что сейчас он настоящий. Отбросил в сторону все маски. Оголил, наконец, свои чувства. Позволил увидеть. Нет. Обманывает саму себя. Хочет верить в ложь. Хватит.

— Кирихито... я не нужна тебе. Тебя дурманит лишь твоя сила во мне, — озвучила богиня то, что сейчас является единственной правдой.

— Я не предлагаю тебе дом, 5 деток и собаку. Я лишь хочу оставить тебя себе. С этого дня ты моя собственность, поэтому я имею на это право.

— Это право есть только у Томоэ. — опять он вытирает об нее ноги. Сколько можно терпеть — В отличии от тебя, он не относится ко мне, как к вещи. Как к симпатичному удобному шкафу. Предмету для собственных утех. Томоэ может дать мне все. Подарить счастье. А ты даришь только боль и унижения. На большее не способен.

И вот груз его рук покинул хрупкие плечи, он отошел и рухнул на диван. Уперся локтем, на боковой выступ и облокотил тяжелую голову на спинку. Устал. От всего. Прикрыл дрожащие веки. Не хочет ее видеть. Спорить. Говорить. Объяснять. Все лишнее. Она не понимает его. Не слышит его внутреннего крика. Каким же жалким Акира, чувствует себя сейчас, взывая к любви человеческой девчонки. Но иначе он не может, а она глупая видит в нем лишь монстра.

— Томоэ, добрый. Он светлый как солнце. За это я и полюбила его.

— Ложь, — тихо сказал Акира — Томоэ такой же убийца. Под присмотром Микаге немного подавил жажду насилия. Он обязан был подчиняться.

— Ты совсем не знаешь его.

— Я знаю Томоэ лучше, чем кто-либо. Годы не поменяли его. А ты познакомилась с ним, когда он стал хранителем. Охотно бы посмотрел, как ты бы заговорила, увидев Томоэ, во времена нашего триумфа.

— Тогда, когда мы встретились с тобой 500 лет назад, я пришла из-за него. Ради него отправилась в прошлое. В заброшенной хижине мне довелось встретиться с Томоэ. Бесспорно, он был груб и жесток. Походил на тебя. Но уже тогда он проявлял больше доброты и благородства, чем ты за всю жизнь. Все делал чтоб исправиться.

— Так ты встречалась с ним, и до сих пор уверенна, что он белый и пушистый. Он и Юкидзи хотел убить. А ты знала об этом? Таким образом, мой брат хотел отблагодарить ее за спасение.

— Ты много не знаешь.

— Но знаю больше чем ты.

— Это не Юкидзи, а я спасла его.

Акира откинулся на мягкую спинку дивана. Совершенно пустыми глазами уставился в потолок, расставив по сторонам расслабленные руки вверх ладонями. Что бы Нанами сейчас не сказала, он будет спокоен и невозмутим. Потому что окончательно подавлен, ушел в себя. Потому что не знает, как сказать « останься со мной ». Не умеет просить и не станет.

— Неужели?...Ты прям вездесущая. — безучастным тоном сказал он.

— Бог войны ранил Томоэ. Он истекал кровью. Прятался у реки. Тогда я гостила в доме Юкидзи. Жители деревни искали Томоэ, чтоб добить, и я просила эту девушку помочь ему. Конечно, она отказала, ведь ёкаи убили ее семью. Юкидзи их ненавидела. Поэтому идти пришлось мне. Я попросила мальчика, который о нем заботился не называть моего имени. Вот он и сказал ему, что это Юкидзи его спасла.

— Сколько интересных подробностей всплывает, — сказал Кирихито спокойно и абсолютно без эмоций. — Не имеет значения, кем он был спасен. Томоэ – екай. В отличии от людей мы любим лишь один раз. Его сердце всегда будет отдано Юкидзи. И ты обречена, быть ее тенью.