Приоритет или первенство невидимого над видимым не означает, что мы должны принижать значение видимой формы церкви. По всей вероятности, нормой было вхождение верующего в общину (см., например, Деян. 2:47). Мы точно не знаем, что влекло за собой членство в апостольской церкви, но, безусловно, можно говорить о наставлении, молитвах, богослужениях и, как мы, в частности, видим в Деян. 5, о дисциплинарных мерах. Следовательно, мы должны всячески подчёркивать важность вхождения каждого верующего в группу верующих и твёрдой преданности ей. Христианство — корпоративное объединение, и полностью раскрыться христианская жизнь может только во взаимосвязи с другими верующими.

Признавая различие между видимой, или эмпирической, церковью и невидимым, или духовным, братством, мы должны делать всё возможное для ликвидации этого различия. Ни один истинный верующий не должен оставаться вне общения, и в то же время необходимо стремиться, чтобы в него входили только истинные верующие. Обращение с Ананией и Сапфирой (Деян. 5), а также наставления Павла коринфянам (1 Кор. 5:1–5) и галатам (Гал. 6:1), касающиеся отношения к грешникам, указывают на необходимость внимательного наблюдения со стороны группы за духовным состоянием и поведением её членов. Хотя совершенная чистота всех членов — недостижимый в этой жизни идеал (Мф. 13:24–30), в то же время нельзя терпимо относиться к открытому неверию и греху (Миллард Эриксон, Христианское богословие. Глава 49).

Но в какую же человеческую организацию податься несчастному грешнику, призванному Христом? Где найти ему видимое выражение невидимой Церкви? Вот тут я (как и любой здравомыслящий человек), пожалуй, должен говорить только за себя. Мы все субъективны. Мы — субъекты, имеющие дело с объективной Истиной.

Лично мне евангельское христианство представляется лучшим способом выражения Истинной Церкви и с точки зрения единства (не путать с одинаковостью, я говорю о единстве духовном), и с точки зрения соответствия апостольскому учению, и с точки зрения святости (в России это пока ещё так), и с точки зрения кафоличности. Кому-то представляется иначе? Готов отстаивать свою точку зрения, готов дискутировать, но никогда не скажу, что Всероссийским Содружеством Евангельских Христиан (к примеру) исчерпывается видимое выражение Церкви Христовой.

Когда меня спрашивают, почему я, будучи русским человеком (правда с татарской фамилией), не православный, мне это всегда напоминает известный анекдот:

— Если вы такие умные, то почему строем не ходите?

Апологетам фрунта, стремящимся зарегистрировать торговую марку «Христова Церковь» ™ в своей организации, хочется напомнить: не вы спасаете, не у вас зародилась истина, не вы возрождаете и освящаете (или осуществляете процесс теозиса — это как кому нравится), но Бог! Он, в конечном счёте, нам всем и Судья!

41. Миф о религиозном опыте как источнике богословия

Недавно в нашем блоге завязалась непродолжительная дискуссия с представителем православной церкви. Дискуссия касалась вопроса о происхождении богословия. В ответ на наше высказывание о том, что богословие есть результат толкования Священного Писания. Было сказано:

Богословие является выражением Откровения, оно вытекает из религиозного опыта, а не результат авторского толкования каких-либо текстов.

Для нас и Писание, и Предание, и догматы являются формами выражения Откровения и поэтому не могут находиться в противоречии, поскольку пробуют описать один религиозный опыт.

На наш взгляд тут выражены два тезиса:

Первый. Источник христианского богословия — это опыт.

Второй. Опыт Церковной жизни (выраженный в богословии) обладает равной с Писанием степенью богодухновенности, авторитетности, безошибочности и непогрешимости.

Оба этих тезиса нам представляются мифическими, и, следовательно, ложными. Вот по каким причинам:

1. Причина филологическая, что называется, «от определения»

Богословие — это слово о Боге. Это не «богожитие», не «богобытие», не «богоощущение», не «богоопыт». Слово, сказанное Богом, будучи записанным, превращается в текст — текст Священного Писания. Поэтому не нужно стесняться или смущаться некоей «приземлённости» общения с текстом. Сам Бог не стыдится быть Словом. Он не постеснялся наделить текст Писания качествами, присущими Ему — Богу:

• живое (Деян. 7:38),

• действенное (Евр. 4:12),

• пребывающее (1 Пет. 1:23),

• судящее сердце (Евр. 4:12),

• святое (Пс. 104:42),

• священное (2 Тим. 3:15),

• пребывает вечно (Ис. 40:8),

• вечное (Пс. 118:89),

• провидящее (это слово в других текстах употребляется только по отношению к Богу) Гал. 3:8),

• праведное (Пс. 18:8-10),

• добро, благо (Пс. 118:39),

• небесное (Пс. 118:89),

• весьма чисто (Пс. 118:140),

• выше даже имени Божьего (Пс. 137:2)